Юрий Долгорукий

Из множества храмов, возведенных Юрием Долгоруким, до нашего времени сохранились два — церковь Святых Бориса и Глеба в селе Кидекша под Суздалем и Спасо-Преображенский собор в городе Переяславле-Залесском (или Переславле-Залесском, как он называется ныне). Эти два храма занимают особое место в истории русской архитектуры. Именно с них начинается отсчет знаменитого белокаменного зодчества Северо-Восточной Руси с его всемирно признанными шедеврами — церковью Покрова на Нерли, Дмитровским собором во Владимире и многими другими, построенными сыновьями и внуками Юрия Долгорукого. Церкви в Кидекше и Переяславле — не просто старейшие сохранившиеся в Суздальской земле; это первые в полном смысле этого слова белокаменные храмы, возведенные в совершенно новой, ранее невиданной в этих землях технике строительства: из отесанных мастерами-каменосечцами и ровно подогнанных плит белого камня, а не из дерева или кирпича, как строили раньше. И со времен Юрия Долгорукого в течение нескольких столетий — а точнее, до середины XV века — здесь будут строить именно так — и во Владимире, и в Боголюбове, и в Ростове, и позднее в Москве, Твери, Нижнем Новгороде, Можайске, Звенигороде…

Эпоха Юрия Долгорукого вообще дает начало самостоятельной, государственной истории Северо-Восточной Руси, в каком-то смысле — всей истории Великороссии. И сохранившиеся от его времени белокаменные соборы на Кидекше и в Переяславле символическим образом предвосхищают последующее величие Московской Руси, становящейся Россией.

* * *

Феномен белокаменного зодчества Северо-Восточной Руси не объяснен до сих пор^{252}

. Как, почему здесь начали возводить церкви именно таким способом? Ведь строить из камня гораздо сложнее и дороже, чем из кирпича, не говоря уже о дереве. По подсчетам современных специалистов, во времена Юрия Долгорукого храм из белого камня обходился заказчику дороже такого же кирпичного более чем в 10 (!) раз^{253}. (Прежде всего, за счет того, что пригодный для строительства белый камень-известняк приходилось возить во Владимир, Суздаль или Переяславль из мячковских каменоломен на реке Пахре под Москвой, то есть на расстояние 300—500 верст. Но и без того добыча и обработка белого камня всегда считались одними из наиболее сложных и трудоемких видов работ. Выдающийся исследователь древнерусского зодчества Н. Н. Воронин вспоминал в этой связи присказку знаменитого Даниила Заточника: «Лепше есть камень долоти, нижели зла жена учити»^{254}

.) И тем не менее Юрий, а затем и его потомки не жалели средств на возводимые ими церкви и не желали строить по-другому, так, как строили в соседних с ними землях — Киеве, Чернигове, Новгороде, Смоленске или Рязани.

Все русские князья старались возвести храм — лучший памятник своему княжению. Но строительство храма — это еще и подвиг благочестия, исполнение заповеди, предписанной каждому христианину. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, — говорится в Евангелии, — но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6: 19—21). И если следовать этой заповеди (а Юрий, несомненно, стремился следовать ей, как и подавляющее большинство русских князей), то каждая лепта, каждая гривна кун, потраченная им на церковное строительство, сторицей должна была окупиться в будущей жизни.

Наверное, стоит сказать и о другом. Каждый христианский храм представляет собой подобие того храма, который некогда возвел в Иерусалиме царь Соломон. А храм Соломона, по Библии, был возведен именно из обтесанных каменных блоков^{255}

. Так что, строя свои церкви из белого камня, Юрий, вполне возможно, уподоблял себя не кому иному, как самому строителю Иерусалимского храма.

Как полагают, мастера, возводившие церкви в Суздале и других городах, пришли к Юрию из Галицкой Руси — единственного русского княжества (помимо Северо-Восточной Руси), где также строили из белого камня^{256}.[87] Это была западная традиция, присущая Европе. Привнесенный галицкими мастерами тип храма — небольшого по размерам, но мощного и крепкого, приземистого, но в то же время удивительно целостного, гармоничного, словно бы высеченного из единого камня, — пришелся по душе суздальскому князю: более всего он отвечал идеалам его эпохи, олицетворяя надежность и незыблемость его власти. И Юрий сознательно пошел наперекор традиции, не считаясь ни с какими трудностями, ни с какими материальными затратами. В годы его княжения был осуществлен настоящий прорыв в церковном строительстве, в самом понимании того, как должен выглядеть православный храм. И этот прорыв осуществлен был волей и самовластием одного-единственного человека. (Не случайно исследователи древнерусской архитектуры, рассуждая об особенностях белокаменного зодчества Юрия Долгорукого, сравнивают его с Петром Великим, осуществившим куда более масштабный прорыв в «европеизации» России^{257}.)