Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

В тот вечер наша девушка-гид присоединилась к нам, чтобы посетить балет, и сказала, что курсант ошибся: это не был космический корабль с человеком, в нем манекен. Курсант просто неправильно всё понял.

Ну, может быть, и так… но если так, то вся дюжина других курсантов ошиблись таким же образом.

Вспомните дату пятнадцатое мая. Тогда полетела ракета, на которой, как они признались несколько дней спустя, возникли проблемы с тормозным двигателем; он зажегся в неправильном направлении и не смог свести ее вниз.

‹…›

Эта ракета до сих пор там – возможно, прошла над головой, пока мы обедали. Есть мертвый русский в ней? Есть ли „нелицо“ [по Джорджу Оруэллу] в небе?

Я не знаю. При коммунистической системе невозможно получить факты. Правда мертва, убита, и, по официальной версии, правдой является то, что приближает мировую коммунистическую революцию».

Впечатляюще, не правда ли? Впрочем, отношение Хайнлайна к происходящему понять можно: человеку, привыкшему пропускать через себя большие объемы разнообразных новостей и комментариев, было физически больно оказаться в информационном вакууме, питаясь обрывками слухов и выхолощенными сообщениями ТАСС. Если бы советская цензура хотя бы не позволяла засорять эфир словесным мусором, то ей многое можно было бы простить при прочих равных, однако, наоборот, пустопорожняя болтовня, за которой легко прятать суть, была элементом узаконенной пропаганды. В итоге вместо гордости за очевидное достижение простые люди чувствовали, что их снова как-то обманули. Курсанты ошиблись? Возможно. Но столь же возможно, что вместе с сообщением ТАСС о полете корабля-спутника по стране покатилась жуткая байка о засекреченном пилоте, умирающем на орбите.

Однако мы отвлеклись. Следующий «фантомный космонавт», Иван Качур, нашел свою смерть 27 сентября 1960 года во время провального запуска корабля-спутника, орбитальный полет которого должен был состояться во время визита Никиты Сергеевича Хрущёва в Нью-Йорк. Якобы советский лидер имел при себе демонстрационную модель пилотируемого космического корабля, которую должен был с триумфом показать западным журналистам после получения сообщения об удачном полете и возвращении космонавта. Советские дипломатические службы сами создали нездоровую атмосферу ожидания громкого события, намекнув американским журналистам, что 27 сентября произойдет «нечто потрясающее». При этом разведка докладывала, что корабли слежения за космическими аппаратами заняли позиции в Атлантическом и Тихом океанах. Советский моряк, сбежавший в описываемый период на Запад, подтвердил, что готовится космический запуск. 13 октября Никита Хрущёв покинул Америку, но ничего так и не произошло. Официальных заявлений от ТАСС тоже не поступало. Разумеется, политика замалчивания принесла свои привычные плоды: журналисты раструбили на весь мир о новой катастрофе, постигшей советскую космическую программу. Только теперь, когда многие архивы открыты, мы знаем, что очередной запуск и в самом деле планировался на 26–27 сентября 1960 года, только в космос должен был лететь не космонавт, а «Ш» – аппарат для изучения Марса.

Неудавшийся запуск «венерианского» аппарата 4 февраля 1961 года, который мы обсуждали выше, породил новую волну слухов. Тогда впервые заявили о себе два брата-радиолюбителя Ачилле и Джованни Юдика-Кордилья, построившие под Турином собственную радиостанцию. Они утверждали, что им удалось перехватить телеметрические радиосигналы биения человеческого сердца и прерывистое дыхание умирающего советского космонавта. Этот «инцидент» связывают с именем «фантомного космонавта» Михайлова.