Юрий Гагарин. Первый полёт в документах и воспоминаниях

Но я еще раньше решил — ехать туда, где всего труднее. К этому обязывала молодость, пример всей нашей комсомолии, которая всегда была на переднем крае строительства социализма и сейчас показывала чудеса трудового героизма. <…>

Чувства, которые обуревали меня, не давали покоя и друзьям — Валентину Злобину, Юрию Дергунову, Коле Репину. Все мы попросились на Север.

— Почему на Север? — спрашивала Валя, еще не совсем поняв моих устремлений.

— Потому что там всегда трудно, — отвечал я.

Но это было легко сказать. Надо было еще и объяснить. Ведь спрашивал-то не свой брат летчик, а хрупкая молодая женщина, проведшая всю свою жизнь в благоустроенном городе, в обеспеченной семье. Я понимал ее: ехать со мной — значит бросить учебу, родных, расстаться с привычным укладом жизни. Ведь Валя никогда никуда из Оренбурга не выезжала, и ее не могло не пугать то совсем неведомое и неизвестное, что ожидало нас на Севере. Узнав, что я собираюсь ехать туда не один, она даже как-то спросила:

— Что же, тебе товарищи дороже, чем я?

Что можно было ответить на этот вопрос? Я ее расцеловал, и мы решили, что на первых порах поеду один, обо всем ей напишу, и когда она закончит медицинское училище, немедленно приедет ко мне. Это Валю даже обрадовало, она поняла, что со своей новой специальностью будет нужнее на Севере, чем в Оренбурге.

Из книги воспоминаний Валентины Гагариной(Горячевой) «Каждый год 12 апреля»

Ему предлагали после окончания училища остаться в Оренбурге, быть летчиком-инструктором, а он попросился на Север. Причуда? Нет. Он хотел пройти через трудности, научиться летать в сложных погодных условиях. Север был самым подходящим местом для этого.

Решение правильное, логичное, но для Юры оно не было легким и простым. Ему очень хотелось, чтобы я поехала с ним, а это означало бы, что я не получу диплома фельдшера. Я уже решила для себя, что оставлю медицинское училище и поеду с ним, но он уговорил меня не делать этого.

А как он любил небо!

«Небо… Необъятное, бездонное. Чтобы понять силу его притяжения, его надо увидеть не с земли, а с высоты. Надо забраться повыше и тогда… Тогда оно откроется совсем иным.

Когда я впервые увидел небо с высоты птичьего полета, дрогнуло мое сердце от тоски: как необозрим этот мир, который я еще никогда не видел в своей жизни. И закружилась голова. Так все было неожиданно красиво.

Я понял — это мой путь, я пойду к небу…»

Так он говорил.

Впереди были еще сотни учебных полетов, ночью и днем, в сложных погодных условиях Севера. Предстояло еще обрести свою небесную «походку» и свой «почерк» в воздухе, постигать различные науки, но уже в тот самый первый полет он понял, что выбрал верную дорогу. Авиация стала для него смыслом и содержанием всей жизни.

Из воспоминаний Анатолия Рослякова

Шел 1957 год. Наш полк ожидал пополнения, которое обычно происходит после окончания училищ в конце года. Мы знали, что в декабре придет пополнение из Оренбургского авиационного училища. Это первый выпуск был, когда выпускники сухопутного училища, офицеры, пополнили морскую авиацию Северного флота. Когда приехали эти молодые летчики, стояла уже полярная ночь, практически дня не было.

Первая встреча с Юрием Гагариным у нас проходила полярной ночью. Знакомились мы в помещениях, где был свет, где была нормальная рабочая обстановка, где мы вели обычный образ жизни. Пришли молодые летчики в гостиницу, которая была для них подготовлена, и размещались там. Первое впечатление, когда мы встретились с этими молодыми летчиками, у нас было несколько необычное. Обычно мы привыкли видеть офицеров в морской форме, а здесь приехали летчики в совершенно другой форме одежды, что было несколько непривычно.

Первое знакомство состоялось после распределения этих молодых летчиков по эскадрильям. Наш полк был полком второй линии, то есть полком, который готовил молодых летчиков. После подготовки их распределяли в два боевых полка. Подготовка молодых летчиков проводилась в течение одного года. Если не было дополнительного пополнения, то и второй год они частично оставались в полку, проходили боевую подготовку под нашим руководством. Поскольку это пополнение прибыло глубокой полярной ночью, то ни о каких полетах нельзя было вести и речи, потому что подготовка у них была только дневная. И для того чтобы начать восстановительные полеты, нужно было ждать полярного дня.

Полярный день у нас в Заполярье отмечался 22 января. И в этот период проводилась вся предварительная подготовка молодого летного состава. Изучалась авиатехника, изучался довольно трудный район полетов.

Аэродром был расположен вблизи норвежской границы. Посадочный курс проходил в тринадцати километрах от нас, а в тридцати километрах находилась граница с Финляндией. Это налагало особую ответственность на подготовку и на выполнение всех полетных заданий. <…>