Читаем Юрий Звенигородский. Великий князь Московский полностью

Время возникновения подмосковного Звенигорода спорно. Есть предположения, что он был основан князем Юрием Долгоруким в 1152 году, хотя впервые город упоминается в духовной грамоте Ивана Калиты, то есть в первой трети XIV века. Но археологи утверждают, что окрестные холмы, по высоте напоминающие небольшие крутые горы, поросшие лесом, стали излюбленным местом поселения людей еще несколько тысячелетий ранее. А на горе Сторожи (исходя из названия), вероятно, могло быть место древнейших капищ и языческих обрядов, имевшее значение важнейших чтимых мест дохристианского времени. Сохранились предания о некоем языческом «святилище Рода», привлекавшем сюда людей, однако, скорее всего, оно имело отношение к Звенигороду Галицкому.

Прямо у стен Саввино-Сторожевского монастыря ученые нашли городище V—VII веков с остатками погребальных памятников поздней дьяковской культуры. А вот и совсем «свежие» находки, сделанные в районе Саввинской Слободы уже в XXI веке с помощью новых технологий и основанные на методиках радиоуглеродного датирования образцов древесного угля. Люди в древности жгли костры и печи, оставляя следы, которые теперь легко датировать. Так появились следующие даты: от II века до Рождества Христова, то есть — до нашей эры, и далее.

Город же, как таковой («огороженное пространство»), мог появиться на месте нынешнего Звенигорода (крепости Городок) в XI столетии или ранее, о чем можно прочитать в некоторых старых российских энциклопедиях. А то, что еще до нашествия татаро-монгольских полчищ, то есть в XII веке, здесь уже построили настоящие укрепления — теперь общеизвестный для ученых-археологов факт.

Таким образом, Звенигород является ровесником, а может быть, и старшим братом Москвы. Если добавить к этому, что названием своим он обязан южнорусским собратьям-тезкам (о дублировании южных названий городов мы уже говорили на примере Переяславля), то его исконность и некоторая древнерусская историческая «сакральность» будут вовсе неоспоримы.

Центральную часть Звенигорода, расположенную на большой высоте, окруженную глубокими и крутыми оврагами, а с одной стороны — Москвой-рекой, всегда называли Городком. Странное «уменьшительное» наименование (не город, а городок) было связано, видимо, с тем, что площадь вершины холма, на которой он располагался, была небольшой. Здесь никогда не могло бы разместиться достаточно много построек, чтобы можно было величать поселение Городом.

Эта «двойственность» (удобство, защищенность и одновременно — малая площадь) стала роковой для развития здешнего центра жизни, из-за этого главная часть Звенигорода никак не превращалась в гигантский торговый и людской центр. Но это легко можно было сделать в его окрестностях, на посадах. А неприступность крепости, ее ключевое положение над окружающим пространством, возможность наблюдения за горизонтом на многие километры сделали здешние холмы чуть ли не главным форпостом Северо-Восточной Руси на пути между Востоком и Западом.

«Мал да удал» — самая удачная поговорка для Звенигорода, который еще покажет себя во всем великолепии в конце XIV века, когда здесь соединятся созидательные энергии двух подвижников: Саввы Сторожевского и Юрия Звенигородского.

Как удел Московского княжества город переходил по наследству одному из детей великого князя. Сын Дмитрия Донского — Юрий передал его также своим сыновьям, но те после длительной борьбы за великокняжеский престол уступили его вновь Москве, причем навсегда. Потомки князя Василия, не любившие «зазнавшихся» князей Звенигородских, и особенно — память о Юрии, строившем свою собственную Звенигородскую Русь, старались позднее умалить как можно более значение города. Он в конце XV века перестанет иметь какое-либо важное торговое или военное значение.

О Звенигороде, правда, вспомнили первые цари новой династии Романовых. Им очень интересно было понять или приподнять завесу тайны, а может быть, — даже восстановить подзабытые идеи, волновавшие когда-то игумена Савву Сторожевского и Юрия Дмитриевича. Ведь они уже никак не зависели от потомков Василия I и их пожеланий.

Возрождение Звенигорода во времена Алексея Михайловича могло превратить город в один из самых главных на Руси после Москвы. Но история привела затем к власти Петра Великого, которому Древняя Русь была столь же не интересна, как его отцу — голландские тюльпаны. Звенигород снова забыли.

Временный расцвет середины XVII века уже не спасет его от «несмываемого» налета «провинциальности», который останется и до наших дней.

Но, может быть, именно поэтому Звенигород сохранит какую-то историческую, неповторимую прелесть, загадочность, привлекающую в его окрестности сотни и сотни путешественников, паломников, творческих и жаждущих духовных поисков людей?! Он стал одним из воображаемых проявлений старинных представлений русских о несостоявшемся и канувшем в Лету чудесном граде Китеже.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже