Юродивая

— Отстань, она работает другими методами, — произнес лысый и перевернул ее со спины на живот носком сапога. — Она хочет взять нас измором. Говори, кто еще с тобой в связке?! Кто?! Люди идут за тобой. Не за тобой одной, а?! Расскажи сказки кому-нибудь. Кто тебя направляет?! Кто дает тебе деньги?!

Ксения лежала на животе и молчала. Сон продолжал сниться. Было холодно, как на берегу озера… там. Затылок ее светился беззащитно, золотая река волос растекалась на два рукава и важно текла по полу.

— Вот это все, — брезгливо сказал лысый и взял двумя пальцами край ее отрепьев, — притворство и маскарад. Ты очень умна, и пославшие тебя тоже очень умны. Они хорошо знают, что в народ можно проникнуть глубоко, только став отверженным. Парией. Они дают тебе деньги. Много денег. У тебя есть дом. Богатый дом. Наряды. Шелка. Жемчуга. Машины. Ты катаешься на машине. В роскошном мерседесе?! В бьюике?! Бусы на шею наверчиваешь?! У тебя есть все. Слуги. Личные самолеты. Счета в банках. Все! А этот прикид, — он грубо дернул мешковину, она, ветхая, затрещала, — это рассчитано ка дураков. На тех, кто клюет на дешевку. Нас ты на мякине не проведешь. Где те, кто тебя кормит?! Где?! Говори!

Она лежала, светясь затылком, и молчала.

— Дерьмо, — сказал лысый. — В нищенку играет. Это они здорово придумали. Мы ее все равно расколем. Гундяк! Принеси револьвер, шприц и две ампулы халькорила.

Беззубый принес заказанное. Лысый встал над Ксеньиной спиной, расставив ноги, будто играл в чехарду. Поднес револьвер к ее затылку. Она ощутила укус холодной стали. «Как мне их жалко. Как они обмануты. И я, я не раскрою им правду. Всю правду они узнают сами. Как они будут терзаться. Корчиться в муках от правды. Им будет хуже, чем мне сейчас».

— Говори, где твои хозяева?!.. Где ваша явка?!.. В какой стране твоя секретная вилла?!..

— Проще было бы ее убрать совсем, Сыпель, Но тогда мы не узнаем никогда, кто с ней в паре. Опасность останется. Другие, под видом ее, возникнут опять и будут работать еще хлеще. Народ уже растлен ею. Мы должны уничтожить других. Других Ксений, ты понимаешь?!

— Понимаю. О чем речь. Ты!.. — Лысый ударил ее рукояткой револьвера по затылку, она застонала. — Говори быстро. Считаю до трех. Если не скажешь… — он поджал губы, морщины на лысине собрались в гармошку, — я прострелю тебе шею. Ты ведь хочешь жить. Ты!

Ксения молчала, ощущая лед стали на затылке, под волосами. Потом сказала:

— Как… мне… жаль тебя.

— Ты! — крикнул лысый еще раз, оскалился и выстрелил Ксении в плечо. Кровь брызнула лысому в лицо. Он наступил Ксении сапогом на спину. Хребет хрустнул. — Я буду стрелять в тебя, пока не изрешечу!

— Стой, — сказал жирный, встал и с грохотом уронил стол. Петух заклекотал, взлетел, шарахнулся к яркой лампе под потолком, упал и стал бегать по полу, махая крыльями и выкатывая оранжевые глаза. Жирный подкатился к лежащей Ксении, схватил ее и посадил на стул. Правая рука ее обвисла. Кость была перебита. Она теряла кровь, лицо ее серело, затягивалось паутиной быстротекущего времени.

— Будешь говорить?!

Она улыбнулась. Вот и глазного зуба у нее нет. Как у Иссы. Симон ей выбил когда-то, обещал вставить. Симон любил ее. И эти люди любят ее. Они даже не подозревают, как. Они хотят ее любить, но боятся. И в страхе все дело. Страх задавил их. Скрутил им руки. Выжал по капле сок из ума. Но души, их свободные души! Она разобьет клетку, в которой сидят их малые, нищие души. Она разобьет клетку, как они разбили ей губы и зубы. Она выпустит их на волю.

Глаз ее заплывал синей и красной кровью. Такие красивые разводы. Перо из павлиньего хвоста. Гундяк хохотнул.

Она подняла левую, от сердца, руку и широко перекрестила мучителей.

— Сволочь!.. издевается, — процедил лысый. — Я ее прошью этой иголкой. Сошью ей брюхо с позвоночником. Дрянь!..

Он выстрелил в нее еще раз. Пуля скользнула по ребру, сорвала кожу, отскочила от стены.

— Стреляй третий раз, — внятно сказала Ксения, — может, убьешь. И тогда посмотришь, как я воскресну. Ведь сегодня воскресенье. Воскресенье сегодня. И твой поганый петух еще трижды не пел.

Она поднялась, обливаясь кровью, шатаясь, еле удерживаясь на ногах. Бирюзовый крест блеснул синим глазом между ключиц. Жирный и лысый попятились. Она пошла прямо на них, улыбаясь. Они пятились к перевернутому столу. Она шла. Она подняла левую руку высоко, высоко. Ее пальцы раздвинулись и шевелились, как языки огня. Она смеялась им в лицо. Беззубый прошамкал:

— Очвечай, шволочь, кто чебя пошлал?!..

Петух взлетел ей на плечо, вцепился когтями в рану. Прокукарекал. Ксения поцеловала петуха в оранжевый, как куртка ламы, глаз.

— Исса, — вышептала она и свалилась как сноп на холодные каменные плиты.

БЛАГОДАРСТВЕННЫЙ ПСАЛОМ КСЕНИИ О ВСТРЕЧЕ С ГЕНЕРАЛОМ