Юстиниан

Преподавание ремесел и инженерного дела велось, видимо, мастерами в кругу своих учеников. На сей предмет существовали писаные правила: согласно закону 344 года (между прочим, Юстиниан оставил его в своем Кодексе), «механикам, геометрам и архитекторам, которые следят за соблюдением всех планов и чертежей и применяют все измерения и расчеты в строительстве… предлагаем мы… проявлять одинаковое усердие к тому, чтобы учить других и учиться самим. Итак, пусть они будут освобождены от общественных повинностей, и те, кто способны учить, пусть берут к себе в обучение»[89]. То есть, с одной стороны, государство понимало ценность таких мастеров, а с другой — подобного рода профессии стояли ниже риторики или философии. До нас дошли имена выдающихся архитекторов и механиков, того же Витрувия или Аполлодора из Дамаска, прилежно переписывались и изучались труды талантливых технических специалистов (примером тому служит сочинение Юлиана Аскалонита о правилах городского строительства — между прочим, Юстинианова времени

[90]), но в плане престижа даже самые яркие представители этих профессий были ниже блестящего оратора или успешного адвоката.

Устраивая будущее своих детей, родители во все времена старались использовать любой шанс, любое способствующее успеху обстоятельство, что естественно. В семье Петра Савватия таким «обстоятельством» стала успешная карьера брата матери Юстина. Вот что поведал нам о Юстине Прокопий Кесарийский в «Тайной истории»:

«В то время как в Виза´нтии (Прокопий, архаизируя текст, называет Константинополь древним именем. — С. Д.) власть автократора находилась в руках Льва, трое юношей-крестьян, родом иллирийцев, Зимарх, Дитивист и Юстин из Бедерианы, чтобы избавиться от нужды и всех сопутствующих ей бед, с которыми им вечно приходилось бороться дома, отправились на военную службу. Они пешком добрались до Византия, неся за плечами козьи тулупы, в которых у них по прибытии в город не находилось ничего, кроме прихваченных из дома сухарей. Занесенные в солдатские списки, они были отобраны василевсом в придворную стражу, ибо отличались прекрасным телосложением.

Впоследствии Анастасий, перенявший царскую власть, начал войну с народом исавров, поднявшим на него оружие. Он направил против них значительное войско во главе с Иоанном по прозвищу Кирт (Горбатый. — Прим. пер.). Этот Иоанн за какую-то провинность заточил Юстина в узилище с намерением предать его смерти на следующий день, но совершить это помешало явившееся ему между тем видение. По словам стратига, во сне к нему явился некто громадного роста и во всех прочих отношениях гораздо более могущественный, нежели обычный человек. И это видение приказало ему освободить мужа, которого он в тот день вверг в узилище. Поднявшись ото сна, он не придал значения ночному видению. С наступлением следующей ночи ему показалось, что он во сне вновь слышит слова, услышанные им ранее. Но и тогда он не подумал исполнить повеление. И в третий раз явившись к нему во сне, видение грозило уготовить ему страшную участь, если он не выполнит приказанного, и добавило при этом, что впоследствии, когда его охватит гнев, ему чрезвычайно понадобятся этот человек и его родня. Так довелось тогда Юстину остаться в живых, а с течением времени этот Юстин достиг большой силы. Ибо василевс Анастасий поставил его во главе придворной стражи. Когда же василевс покинул этот мир, он сам в силу власти, которой располагал, достиг царского престола, будучи уже стариком, близким к могиле. Чуждый всякой учености, он, как говорится, даже не знал алфавита, чего раньше у римлян никогда не бывало. И в то время, когда в обычае было, чтобы василевс прикладывал собственную руку к грамотам, содержащим его указы, он не был способен ни издавать указы, ни быть сопричастным тому, что совершается. Но некто, кому выпало быть при нем в должности квестора, по имени Прокл вершил все сам по собственному усмотрению. Но чтобы иметь свидетельство собственноручной подписи василевса, те, на кого это дело было возложено, придумали следующее. Прорезав на небольшой гладкой дощечке контур четырех букв, означающих на латинском языке „прочитано“ (legi. — С. Д.

), и обмакнув перо в окрашенные чернила, какими обычно пишут василевсы, они вручали его этому василевсу. Затем, положив упомянутую дощечку на документ и взяв руку василевса, они обводили пером контур этих четырех букв так, чтобы оно прошло по всем прорезям в дереве. Затем они удалялись, неся эти царские письмена.

Так обстояло у римлян дело с Юстином. Жил он с женщиной по имени Луппикина. Рабыня и варварка, она была в прошлом куплена им и являлась его наложницей. И вместе с Юстином на склоне лет она достигла царской власти (Юстин привык к ней, освободил, официально женился, но смешно звучавшее имя Луппикина императрице поменяли на более пристойное — Евфимия. — С. Д.).

Юстин не сумел сделать подданным ни худого, ни хорошего, ибо был он совсем прост, не умел складно говорить и вообще был очень мужиковат»[91].