Юстиниан

За пределами освещённого костром круга, в эфиопской непроглядной ночи мерцали тысячи огоньков других походных костров — римский экспедиционный корпус отдыхал, а вместе с ними — и африканские проводники. Возможно, Валериан зря осторожничает. До сих пор, надо признать, экспедиция проходила без сучка и задоринки. Приплыв от Золотого Рога три месяца назад, корпус — в основном кавалеристы Восточной армии — высадился в Пелусии, в дельте Нила.

Оттуда они коротким маршем прошли в Арсиною, расположенную на берегу Sinus Arabicus[29], откуда баржами переправились в порт Адулис на побережье Эфиопии, расположенный в тысяче миль к юго-востоку, на другой стороне залива. Благодаря попутному ветру они добрались очень быстро.

Затем в сопровождении местных проводников, присланных встречать их в порту, экспедиция отправилась вглубь континента, пересекла чахлую лесополосу и поднялась на каменистое плато, которое Валериан нашёл благословенно прохладным после изнуряющего зноя, мучившего их на берегу моря... Впереди возвышался огромный скальный массив, прорезанный узкими ущельями; у входа в одно из них и разбили лагерь на ночь. На следующий день корпус прошёл по Великому Пути — таково было название ущелья, — и по дороге римляне видели поразительные и постоянно меняющиеся ландшафты: рощи мимоз и лавра, цветущие долины, сосны и пихты на склонах гор — а ведь это была Африка, а не Исаврия или Кавказ, всё время напоминал себе Валериан, — а выше росли кактусы причудливой формы.

За перевалом пейзаж резко изменился; теперь тропа резко поднималась вверх, вдоль острых скал — кошмарного нагромождения пиков и утёсов причудливой формы; некоторые напоминали клыки, другие были плоскими, словно громадные столы или укороченные колонны. Между скалами пролегали овраги и ущелья, заваленные камнями. В течение нескольких недель колонна медленно двигалась на юго-запад, пробираясь сквозь эту дикую пустыню, где единственным напоминанием о присутствии человека была лишь одинокая каменная крепость, удивительным образом притулившаяся на вершине почти отвесной скалы. Наконец, ко всеобщему облегчению, тропа стала спускаться вниз, местность — понижаться, и безжизненные скалы уступили место плодородной степи-вельду — волнующемуся морю разнотравья, пересечённому кристально чистыми ручьями, на берегах которых росли величественные сикаморы. Песок был испещрён следами многочисленных антилоп, а ещё им встретились странные низкорослые лошади в черно-белую полоску.

Несмотря на то что, по расчётам Валериана, — если великий географ Птолемей не ошибался — они теперь находились примерно посередине между линией тропиков и экватором, климат из-за высокогорья здесь был скорее умеренный, тёплый, но не жаркий днём и прохладный ночью. Они миновали множество деревень — это были скопления конусообразных хижин, окружённые высоким частоколом. Жители деревень — высокие, смуглые, но не чернокожие; к удивлению Валериана, они были арабами, а не неграми — с удовольствием обменивали на кристаллы соли свежее молоко, хлеб и мясо. Всё это чрезвычайно обрадовало солдат, до этого многие недели находившихся на суровом и скудном пайке, состоявшем из сухарей и вяленого мяса.

Достигнув центра этого Элизиума, экспедиция подошла к воротам города Гондар[30]

, стоявшего на вершине холма большого поселения с каменными домами, лавками и храмами. Здесь должна была состояться встреча с королём Аксума.

Когда солдаты встали лагерем у стен города, Валериан вспомнил ту судьбоносную встречу в столице Империи, когда и была запланирована эта экспедиция...

В самом начале правления императора Юстина, в тот же год, когда друг Валериана Пётр Савватий стал консулом и получил имя Юстиниан — во дворце сочли, что это имя больше подходит племяннику императора, — Валериан получил приглашение во дворец. Юстиниан также был вызван.

Силентиариус провёл друзей в зал аудиенций, где уже сидели император Юстин, одетый в простую солдатскую тунику. Он ненавидел носить императорские регалии — диадему и порфиру — и при каждом удобном случае старался избежать этого. Рядом расположился высокий румяный гигант, в котором Валериан узнал Иоанна Каппадокийского[31], одного из армейских командиров и военных советников императора. Юстин помахал друзьям рукой, приглашая сесть на скамью.

— Зу-Нуваса вторглись в Arabia Felix![32] — сообщил Иоанн со своим заметным анатолийским акцентом. — О чём это вам говорит?

Он испытующе посмотрел на Валериана и Юстиниана.

Когда после долгой паузы ответа так и не последовало, Иоанн демонстративно вздохнул и продолжил:

— Кризис, господа, вот что это значит! Кризис, связанный с шёлком, специями и христианством.

Легко подняв своё массивное тело со скамьи, Иоанн подошёл к висевшей на стене большой карте, изображавшей Аравийский полуостров, Арабский залив и прилегающие побережья Африки. Взяв указку, он постучал по юго-западной оконечности Аравии.