Юсуповы, или Роковая дама империи

Не знаю, но теперь я поняла, почему шофер такси советовал задержаться до одиннадцати. Видимо, эта дама «гастролировала» тут ежевечерне.

Да, она явно не собиралась покидать сцену, и компаньонка уже не пыталась ее увести, а лишь безнадежно махнула рукой, но теперь мне стало не до них, потому что к моему столику подсела невзрачно одетая женщина в маленькой шапочке, потертой жакетке, с грубым лицом и пухлыми, словно вывернутыми, губами. У нее была очень жирная, пористая кожа, при виде которой меня так и передернуло.

– Я пришла за деньгами, – сказала она тем самым «толстым» голосом, который я недавно слышала по телефону. Значит, голос она не подделывала… – Это я вам звонила.

Мне ужасно захотелось ударить ее, но я, конечно, сдержалась и пролепетала что-то вроде:

– Не понимаю, о чем вообще речь, что за письмо, это письмо кто угодно мог написать.

– А если не понимаете, почему перепугались и прибежали? – ухмыльнулась она. – Все вы отлично понимаете! А прибежали потому, что у вас рыльце в пушку! Кроме того, у меня есть доказательство, что писали это именно вы!

И она достала из кармана жакетки фотографическую карточку размером в открытку. Повернула ко мне – и я узнала свое письмо, свой угловатый почерк, который было очень трудно перепутать с каким-то другим… В памяти мелькнуло воспоминание о том, как Котя, графиня Камаровская, делает мне выговор за дурной почерк, говорит: «Ну это ни на что не похоже, Ирина!»

Итак, Феликс был прав: с письма сняли фотокопию!

Наверное, лицо мое все выдало – незнакомка, которая жадно в меня всматривалась, торжествующе засмеялась. И вдруг рука в переливчатом зеленом рукаве протянулась между нами и проворно вырвала карточку.

Мы только ахнули – а та самая женщина в зеленом платье и шляпке-шлеме, та, в которой я раньше предполагала опасность, вихрем пролетела через зал и исчезла на улице.

Мы с шантажисткой растерянно уставились друг на друга, а потом она вся скривилась от злости и закричала на весь зал:

– Проклятые Юсуповы! Воры! Разбойники! Убийцы!

Все уставились на нас, я сидела совершенно отупевшая от происходящего, зная только, что фотография украдена, что Феликс, видимо, кого-то нанял, какую-то сыскную агентку, которая спасла нас…

А шантажистка все надсаживалась:

– Проклятые Юсуповы! Убийцы! Воры!

– А ну, пошла вон! – вдруг завопила стоявшая на сцене блондинка-певица. – Вон пошла! Тархан! Гони ее!

Прибежал, как сумасшедший, перепуганный управляющий, схватил шантажистку и принялся ее выталкивать. А дама со сцены все кричала истошно:

– Ты уволена, Соловьева! Ты уволена! Гони ее прочь, Тархан!

Я была так ошарашена, что сидела и сидела за столиком, глядя на все это. Вдруг подошел какой-то мужчина, положил на стол деньги, взял меня за руку и повел к выходу. Я на него испуганно поглядела: совершенно незнакомый человек! – но он сказал:

– Ваш муж ждет вас в моем такси.

Я побрела за ним как во сне.

Мы вышли. Рядом стоял таксомотор. Дверца распахнулась, я заглянула.

Лицо Феликса смутно белело над его черным пальто в темноте салона.

Я села, начала было говорить, от потрясения ужасно заикалась, как бывало еще в детстве.

Он стиснул мою руку:

– Я все знаю, молчи, успокойся.

Машина тронулась.

– А почему ты шофера за мной послал? – пролепетала я. – Почему сам не пришел?

– Не успел переодеться, – усмехнулся Феликс и распахнул пальто.

Пахнуло духами, зашуршал шелк. Я разглядела зеленое мерцающее платье… Но все поняла, только когда он показал мне смятую фотографическую карточку, которую я недавно видела в руках шантажистки…

Итак, в ресторане был переодетый женщиной Феликс! Совсем как в былые времена! Он не следил за мной в окно, а пришел туда и спас нас!

Дома я немного пришла в себя и рассказала, что происходило в ресторане потом, после его побега.

– Соловьева? – изумился Феликс. – Ты говоришь, фамилия шантажистки Соловьева?! Так вот почему мне показалось таким знакомым ее грубое лицо!

– А кто такая Соловьева? – изумленно спросила я.

– Соловьева? Да ведь это… – Феликс осекся, покачал головой. – Нет, погоди. Я не хочу ошибиться. Сначала мне нужно поговорить с Майей Муравьевой.

Он приказал шоферу повернуть в Пасси, хотя мы ехали в противоположном направлении. Тот не спорил: чем дольше ездишь, тем больше заработаешь.

Мы не скоро нашли в темных улочках Пасси скромный, не сказать – убогий пансион, где жила Майя. Феликс, кое-как в тесноте такси натянувший брюки и ботинки, плотно запахнув пальто, в надвинутой на глаза шляпе, отправился туда сам – я осталась под присмотром шофера, не могла шагу ступить, такая на меня нахлынула вдруг слабость, – и вскоре воротился, кивая каким-то своим мыслям.

– Соловьева – это партнерша Максима. Новая партнерша, – сказал он, усевшись. – Майя сказала, что ее называют Мари, но в документах написано – Матрена. Соловьева – это ее фамилия по мужу. Он умирает от чахотки, а Мари зарабатывает танцами в ресторанах.

– И что? – пробормотала я, ровно ничего не понимая.