Ютланд, брат Придона

– Я и коня заберу, – заявил он люто, – и ты ответишь!

– Отвечу, – согласился Ютланд. – Мой конь твоим конокрадам уже ответил. А я отвечу тебе.

Сотник выхватил меч, но остановился, не сводя взгляда с мальчишки, лицо которого начинает медленно и страшно бледнеть. Слишком спокоен, чересчур, словно вырезан из гранита, но в глазах настолько леденящая пустота, что руки сотника ослабели, дрожь прошла по телу. Он ощутил, что никогда еще не был так близко к немедленной и страшной смерти.

– Кто… ты?

– Тебе лучше не знать, – ответил Ютланд. – Уходи. И быстро.

Сотник попятился к выходу. Руки его дрожали, ноги тряслись, а зубы стучали так, что звенело в черепе.

Сверху послышался легкий перестук каблучков, Мелизенда сбежала весело, прыгая через ступеньку.

– А вот и я!

В левой руке небольшой мешочек, правой кокетливо взбила и без того пышные волосы, в глазах вопрос: а я красивая?

– Очень, – ответил Ютланд. Хотел было крикнуть хозяину, что те не вернутся, пусть заберет харчи, а то мухи все сожрут, но смолчал, не его это дело. – И что там у тебя?

– Да так, разные мелочи.

Во дворе она ждала, пока он нырнул в темный зев конюшни к своему страшному и уродливому коню, хорт вышел и с недоверием обнюхал ее ноги, чихнул и отошел да еще и нос потер лапой, совсем дурак.

Глава 15

Ютланд вышел с конем в поводу, подвел, Мелизенда ждала, что преклонит колено, чтобы она встала на него своей красивой туфелькой, может, хоть тогда заметит, что это из лучшей кожи, выделанной первым в Вантите мастером обуви, а когда она обопрется целиком, он должен помочь ей сесть на коня…

…однако Ютланд вскочил сам, а ей опять небрежно протянул руку. Она разочарованно подняла ему свою. Может, хоть ее тонкие изящные пальцы заметит, однако он ухватил за кисть быстро и небрежно, как делал всегда.

Ее дыхание на миг замерло в груди, и в следующее мгновение она очутилась перед ним в кольце его рук.

– Какой ты… – вырвалось у нее.

Он посмотрел с вопросом в глазах, но она смолчала, сердце стучит смятенно, да, он груб, но с какой легкостью поднимает всякий раз, словно тряпичную… нет, самую красивую куклу, созданную лучшими мастерами Вантита!

Конь повернулся и, не дожидаясь команды, пошел в сторону распахнутых ворот. Хорт так же молча выбежал наружу, посмотрел направо и налево, побежал прямо.

– Что, – спросила она с ехидцей, – твоя собака уже знает, куда мы едем?

Он кивнул.

– Думаю, – проговорил он отстраненно, размышляя о чем-то другом, – они с конем слушали, о чем я спрашивал во дворе.

Она вскинула брови, но поняла, что он смотрит поверх ее головы и не увидит такого красивого жеста, проговорила насмешливо:

– Они такие умные?

Он снова кивнул.

– Да, почти как и я.

Она сказала сладеньким голоском:

– Странно… обычно хозяева своих животных хвалят.

Он все так же смотрел вперед, она долго и терпеливо ждала, но он так и не среагировал на шпильку в его адрес. Может быть, вообще настолько туп, что и не замечает такие изящные тонкости.

С утра холодный воздух пробирается под одежду, гуляет по спине, заставляя ежиться, но солнце ласково дышит теплом на голову и плечи. По спине его дыхание пока скользит, но скоро прогреется сам воздух, а потом и вовсе придет зной, когда все живое старается отыскать тень и перетерпеть полдень.

Ютланд поглядывал на небо, ни облачка, сплошная безмятежная и безжалостная синь. Под копытами гремит мелкая галька, словно там проносится русло давно исчезнувшей реки, в одном месте увидели стаю стрижей, что мечутся над гладью озера, почти задевая ее поджатыми к брюху лапками, затем на той стороне обнаружили с десяток водоносов, набирают воду в бурдюки и, нацепив на палки, бегом с веселыми криками несут их в расположенный рядом небольшой городок.

Мелизенда высунула мордочку, как пригревшийся на его груди зверек, кивнула в сторону группки тесно прижавшихся друг к другу деревьев посреди голой степи. Такие рощи всегда напоминали Ютланду стадо быков, что встали в круг и отбиваются рогами от окруживших волков.

– А почему они так?

Он не понял, переспросил:

– Как?

– Ну вот так, – сказала она с неудовольствием. – Кто на них нападает? Сама степь?

Он сдвинул плечами. Никогда не задумывался, почему одни долины зарастают мелкой травой, другие – сочной, а третьи вообще густым лесом, и почему вдруг среди ровной степи встречается, как вот сейчас, кучка деревьев, как будто нарочито высаженных для отдыха странствующих. Вроде бы ветер и птицы везде разносят зерна одинаково, и земля в долине везде такая же, как под деревьями, травой или кустарниками, но вот везде трава, а этом месте десяток деревьев…

– Не знаю, – ответил он честно. – Наверное, одно зернышко дуба сумело дать росток, вымахало в дерево… А потом уже оно роняло желуди и защищало их ветвями от солнца и града.

Она оглянулась.

– Что-то не видно среди них исполина.

– А он уже в загробном мире, – пояснил он. – Думаю, деревья тоже туда уходят. А та роща – его потомство.

Она задумалась.

– Деревья уходят в загробный мир?.. Никогда бы не подумала… Тогда и птицы? У меня жил один воробышек, когда он умер, я три дня ревела. Тогда и он порхает в загробном лесу.