Южно-Африканская деспотия

Столовая очень походила на расширенный триклиний только без обеденных лож. Середину помещения занимали составленные «покоем» столы. Столы были неширокими и вкушающие пищу располагались только снаружи, а изнутри к столам свободно подходили подавальщицы со своими тележками, уставленными блюдами. Подавальщиц было четверо, все молодые женщины от двадцати пяти до тридцати лет в строгой сине-белой униформе. Фривольность в одежде не допускалась, чтобы у жующих постояльцев не пропал аппетит. Можно было, конечно, набрать подавальщиц пострашнее, но на это эстет Смелков пойти не смог.

Поперечный стол пока был пуст. Он предназначался для отцов-основателей (ну и матерей тоже). Под приветственные крики Бобров проследовал к своему месту во главе. Жены скромно шли сзади. И тут в другую дверь вошел Серега, сопровождаемый Дригисой, державшей на руках дочку. Возникла легкая неразбериха, пока Смелков, взявший на себя функции распорядителя, не навел порядок. Его почему-то слушались беспрекословно все, даже Бобров. Только Апи из гипертрофированного вольнолюбия или, что скорее, по привычке попыталась возразить. Но Бобров посмотрел на нее укоризненно, и девушка сделала вид, что она слегка ошиблась. Впрочем, все понявший Юрка постарался не обратить на это внимание.

Но вот все расселись и успокоились. Юрка дал знак дворецкому, тот крикнул что-то по-гречески (кстати, совершенно непонятно для урожденных древних греков) и из распахнувшихся дверей кухни, которая оказалась здесь же по соседству, двинулась процессия подавальщиц, кативших перед собой тележки, заставленные кастрюльками, судками и кувшинами.

Завтрак проходил совсем не так, как в усадьбе. Новая обстановка, новые лица — все это накладывало свой отпечаток на поведение людей за столом. В столовой царило непривычное молчание, прерываемое только стуком вилок да шорохом шагов подавальщиц.

— Зря ты, Юрка, утреннее вино отменил, — сказал Бобров, наливая себе сок из кувшина. — Смотри, тишина как в склепе. Боюсь, что тебя не поймут, а Евстафий, за неимением меча, проткнет тебя вилкой.

— Шеф прав, — подтвердил Серега, энергично жуя. — Надо дать народу право выбора. Эту… как ее… альтернативу.

Сидевшие рядом и расслышавшие Серегины слова одобрительно загудели.

— Эх вы, — сказал Смелков с досадой. — Я же хотел вам привить цивилизованность. Вы же сейчас в Европе. Почти в двадцать первом веке. А у нас не принято вино с утра. Кофе, чай, сок, в конце концов, — он свирепо посмотрел на Боброва и тот чуть не поперхнулся.

— Да какое там вино, — выразил общее мнение Серега. — Там одна вода.

Народ еще допивал сок — кто, причмокивая, кто с отвращением. Смелков обещал вернуть винную порцию с обеда. А пока он привстал за столом и сказал громко:

— После завтрака не разбегаться. Буду составлять команду для поездки вАфины.

— А деньги? — недоуменно спросила Петровна.

— Деньги у меня на карточке, — ответил Смелков. Вы берете — я расплачиваюсь. Не стесняйтесь. Денег у меня много.

Дальше уже шел сидячий митинг, потому что говорили все одновременно. В основном, конечно, женщины. Но, к примеру, Никитос тоже не отставал. А Юрка слушал, хмыкал и спокойно допивал свой сок.

— Значиттак, — сказал он и все разом затихли. — Катер у нас десятиместный. Два места у команды. Одно место у меня. Меня со счетов не списать, потому что у меня деньги, — Юрка приосанился.

— Хорошо устроился, — прошипела Апи.

Юрка посмотрел на нее игриво и Апи кровожадно ему улыбнулась.

— Так вот, — продолжил Смелков. — Нас тут двадцать два человека, не считая мелких детей, которым те Афины до светильника. Значит, три партии по семь и один в остатке.

— Меня вычеркивай, — сказал Бобров. — Мне все девчонки купят.

— Ага, значит ровно. Итак, первая очередь, — Юрка сделал драматическую паузу. — Первая очередь..

— Да давай, уже! — громко сказала Златка.

Юрка посмотрел на нее укоризненно.

— Ладно, по многочисленным просьбам, — он опять посмотрел на Златку, — ускоряем процедуру. Ника, — он помедлил, — и Евстафий, — он повернулся к Боброву и тихо сказал: — А вдруг и вправду вилкой.

Бобров хрюкнул. Развеселившийся Юрка опять повернулся к залу.

— Следующие, Элина с дочками.

Раскрепощенные девчонки радостно завопили.

— Будете орать, — строго сказал Юрка. — Запру в подвале. С мышами. А ты, Никитос, получишь выговор с занесением за ненадлежащее воспитание молодого поколения.

Девчонки испуганно затихли, а Никитос стал лихорадочно соображать, чем грозит ему выговор с занесением.

— Ну и последние на сегодня это Ефимия с Петровичем. Не надо слез. Петрович — традиционно старший. Я бы может Евстафия назначил, да боюсь, что он будет водить всех строем, а тетки у нас сильно не амазонки, к дисциплине не приучены. Да и афиняне могут неправильно понять. Так что, всем разойтись, а вышеупомянутым лицам почистить сандалии и приготовиться. Сбор через полчаса на пристани. И учтите, увижу кого в хитоне — оставлю без вина в обед. Ну, или в ужин.

— А мы? — спросила разочарованная Петровна.