Южный Крест

Именно так, случайно, начался у нее роман с Лагартихой. Казалось бы, ничего серьезного, но с Лагартихой ей было хорошо, по-настоящему хорошо. И она была уверена, что с Филиппом будет еще лучше. Однако с Филиппом получилось плохо, она сразу поняла, что делать этого не следовало. Можно было легко сойтись с Освальдо, можно было бы шутки ради соблазнить Дино; но она не должна была, не имела права играть в эту игру с Филиппом, потому что он уже стал значить для нее слишком много.

Еще больше расстроенная всеми этими мыслями, Астрид пообедала с Кнобльмайером, получила от него обещанное письмо к начальнику полиции и тронулась в обратный путь на своем джипе, смазанном и вымытом старательным Карльхеном.

В Каакупе она приехала уже вечером, в сумерках. Филипп ждал ее, сидя на каменной скамье в садике перед отелем; увидя подъехавший джип, он подошел, помог ей сойти и очень нежно поцеловал в щеку; Астрид при этом почувствовала себя такой дрянью, что едва не разревелась.

— Как съездила? Успешно или не очень?

— Я думаю, да, — ответила она уклончиво. — Письмо он написал, и вообще был любезен… как всегда. Пожалуй, они все-таки ни о чем не догадываются…

Астрид была уже почти уверена в обратном, но решила не делиться своими опасениями с Филиппом — мало ему еще забот. Просто сама она будет смотреть в оба. Если мофы их и заподозрили, то по каким-то своим соображениям это скрывают; вот и прекрасно, она догадывается, что оказалась под подозрением, но тоже не будет показывать вида. Совсем как в шпионском фильме! А Филиппу она скажет только, если возникнет реальная опасность.

Они поужинали в полупустом зале отельного ресторана, поднялись в номер. Астрид начала собирать свои вещи.

— Ты что это? — удивленно спросил Филипп.

— Знаешь, я лучше вернусь в свою комнату, все-таки так приличнее, — отозвалась она, не глядя на него. — Хозяйка знает, что мы не женаты, в провинции на такие вещи смотрят не очень-то одобрительно.

— Вот те раз! С каких это пор стала ты обращать внимание на условности?

— Лучше поздно, чем никогда…

— Послушай, Ри, — сказал он уже обеспокоенно. — Я чем-нибудь… обидел тебя?

— Ну что ты, Фил! Ничего подобного, просто… так будет лучше, понимаешь? Покойной ночи, милый, я пойду уже, я сегодня действительно устала…

— Покойной ночи, — отозвался он машинально, безуспешно пытаясь сообразить, что это вдруг на нее нашло. Вероятно, она все же обиделась на него за что-то, — но за что? Может быть, за эту его вчерашнюю грубую шутку насчет мемуаров? Но ведь мало ли какие вещи привыкли они говорить друг другу, по-приятельски не стесняясь в выражениях…

Он подошел к окну и распахнул его, погасив свет, чтобы не налетели москиты. Ночь была прохладной, звезды затянуло тучами, пахло близким дождем. «Барометр падал весь день, — подумал Филипп, — мне всегда не по себе, когда резко меняется давление… » Но сейчас дело было вовсе не в атмосферном давлении, он прекрасно это понимал.

В эту самую минуту полковник Кнобльмайер посигналил фарами у ворот генеральской виллы в Колонии Гарай. Вышедший из сторожки привратник осветил машину лучом фонарика и, узнав гостя, вскинул руку.

— Проезжайте, господин оберст, его превосходительство вас ждет, — сказал он почтительно, откатывая решетку.

У дверей кабинета Кнобльмайер одернул пиджак, подтянул живот и деликатно постучался. «Входите», — послышалось изнутри. Кнобльмайер вошел, щелкнул каблуками, четко выбросил правую руку.

— Хайль Дойчланд! — рявкнул он строевым голосом.

— Хайль, — согласился его превосходительство, небрежно приподняв к плечу ладонь. — Садитесь, оберст, и рассказывайте, что у вас там случилось. По телефону, должен сказать, ваш голос звучал весьма… взволнованно. Сигару?

— Благодарю, экселенц! — Кнобльмайер присел в кресло и кончиком пальцев взял из протянутого ящика толстую «корону». — Прошу извинить за столь поздний визит, — не смел бы нарушить покой вашего превосходительства, но дело представляется неотложным.

— Я догадался, оберст. Ничего, я ложусь поздно, привык работать по ночам. Кстати, могу вам сообщить, что одно аргентинское издательство заинтересовалось моей книгой… «Ассандри», в Кордове, в позапрошлом году они издали Руделя. Так что очень может быть, что мои воспоминания выйдут одновременно и дома, и здесь — на испанском. Сегодня у меня был переводчик Руделя, некто Хильдебранд. Впрочем, я вас слушаю, оберст.

— Экселенц, — Кнобльмайер кашлянул, глядя на свою незажженную сигару. — Я чрезвычайно сожалею, но боюсь, что оказался прав в вопросе этой французской экспедиции.

— Узнали что-нибудь новое?

— Так точно, экселенц. Сегодня у меня была эта девчонка — Армгард, как она себя называет, — весьма подозрительная особа, подтвердила худшие мои подозрения.

— Чем именно, оберст? Можете курить, если хотите.