Южный полюс

Похоже было, что теплая погода подействовала как проявитель на обмороженную кожу. Ну и вид был у нас! Вистинг, Ханссен и я особенно пострадали во время последнего бурана, у каждого из нас левая щека превратилась в сплошную болячку, из которой сочилась сукровица с гноем. Поглядеть на нас – бандиты и разбойники с большой дороги. Родная мама не узнала бы нас. Эти болячки нам очень докучали на последнем этапе. От малейшего ветерка появлялось такое чувство, будто кто-то резал лицо тупым ножом. Болячки долго не заживали. Помню, Ханссен снял последнюю корку, когда мы уже подходили к Хобарту, – это было три месяца спустя.

В этот день нам повезло с погодой. То и дело показывалось солнце, предоставляя нам отличный случай для азимутальных наблюдений; это были последние надежные наблюдения такого рода в нашем путешествии. 10 декабря с утра тоже была чудесная солнечная погода. Правда, мороз был 28° и встречный ветерок больно щипал наши обмороженные щеки, но ничего.

Мы сразу же принялись ставить пирамидки и продолжали это делать до самого полюса. Эти пирамидки были поменьше тех, которые мы сооружали на барьере. Один метр в высоту – и хватит. На плоском плато малейший бугор бросался в глаза. Заодно мы основательно изучили характер здешнего снега. Зачастую здесь, южнее 88°25, бывало трудно найти подходящий снег, то есть достаточно плотный, чтобы из него можно было нарезать кирпичи. Видно, он выпадал в тихую погоду, при слабом ветре, а то и вовсе при полном безветрии. Иной раз мы беспрепятственно втыкали в снег двухметровый палаточный шест до самого конца, не встречая твердой корки. И поверхность была совершенно гладкая, никакого намека на сугробы.

Теперь каждый шаг быстро приближал нас к цели. Можно было рассчитывать, что мы почти наверное достигнем ее пятнадцатого, во второй половине дня. Вполне естественно, наши разговоры вращались около этой даты. Никто из нас не признался бы, что мы нервничаем; думаю, однако, что все были в какой-то мере поражены этим недугом. Что мы увидим, когда дойдем? Широкую, безбрежную равнину, которой еще не видел глаз человека, где еще не ступала ничья нога? Или… Или?.. Нет, это исключено. При той быстроте, с какой мы двигались, мы должны быть первыми на финише, тут нечего сомневаться. И все же… все же!.. Была бы самая крохотная лазейка, сомнение непременно в нее проникнет и будет, и будет грызть свою жертву.

– Что там Непоседа учуяла? – спросил Бьоланд в один из последних дней, когда я шел рядом с его санями, беседуя с ним. – И ведь что удивительно, все на юг смотрит. Неужели…

Милиуса, Кольцо, Полковника и Зверя тоже чем-то привлекала южная сторона. Странно было смотреть, как они с явным интересом поднимали голову и, обратив нос прямо на юг, напряженно принюхивались. Можно подумать, что там и в самом деле крылось что-то особенное.

После 88°25 южной широты барометр и гипсометр начали показывать, что плато опять медленно, но верно понижается. Это было для нас приятной неожиданностью. Значит, нами обнаружена не только высшая точка плато, но и его противоположный склон. Это будет очень важно для понимания структуры всего плато. 10 декабря наблюдение и счисление расходились всего на два километра. 11 декабря тот же результат: итог наблюдения отставал от счисления на два километра. Погода и снежный покров оставались примерно такими же, как в предыдущие дни, – легкий юго-восточный ветер при минус 28°, снег рыхлый, но сани и лыжи отлично скользили.

Двенадцатого погода та же, температура – минус 25°. Результаты наблюдения и счисления на этот раз снова в точности совпали. Мы находились на 89°15 южной широты. 13 декабря мы достигли 89°30 южной широты. Результат счисления отстал от наблюдения на один километр. Снежный покров и рельеф по-прежнему отличные. Погода превосходная – тихо и солнечно.

Полуденное наблюдение 14 декабря дало 89°37, счисление – 89°38,5 южной широты. Под вечер, пройдя 8 миль, мы остановились и разбили лагерь на 89°45 южной широты по счислению. С утра держалась хорошая погода, во второй половине дня ветер пригнал с юго-востока несколько туч со снегом.

В тот вечер в нашей палатке царило предпраздничное настроение. Сразу чувствовалось, что мы стоим накануне большого события. Снова достали флаг и привязали его к тем же двум лыжным палкам. Потом свернули его и отложили в сторону: пусть лежит наготове. Ночью я несколько раз просыпался с тем же чувством, какое бывало у меня в детстве перед сочельником, когда я предвкушал праздник. А вообще-то, по-моему, мы спали эту ночь не хуже, чем все остальные.