Южный рубеж. Территория войны

Героическая история 42-й мотострелковой дивизии сегодня продолжается на Запорожском фронте. Она — в конкретных делах нынешних офицеров соединения. Многие из них еще до СВО имели за плечами боевой опыт. Впрочем, как и их подчинённые — солдаты и сержанты. Дивизия практически полностью укомплектована контрактниками. А мы, теперь уже ветераны военной службы и боевых действий, в разные годы проходившие службу в дивизии, гордимся вами, ребята! — заключил свой рассказ полковник запаса Геннадий Алёхин.

Как я уже отмечал выше, с началом специальной военной операции России на Украине 42-я дивизия получила фронтовую дислокацию в Запорожье и сейчас входит в группировку «Днепр» российской армии, ведя ожесточенные бои с ВСУ на ореховском направлении. Министр обороны России Сергей Шойгу неоднократно отмечал героические действия дивизии на этом направлении, многие солдаты, офицеры и прапорщики удостоены боевых наград.

Наш с Геннадием Тимофеевичем Алёхиным коллега военный репортер Михаил Сладков, находясь в подразделениях воюющей дивизии, неоднократно рассказывал о героических делах личного состава. В интервью Сладкову командир 291-го мотострелкового полка расставил многие акценты нынешнего положения на Запорожском фронте.

О наступлении противника: «Их так называемый контрнаступ — это не контранаступ. На направлении главного удара они за пять месяцев вклинились на 5–6 километров. При этом потеряли огромное количество людей, техники. Противник просто бьется о скалу».

О наших солдатах: «Солдаты противника ведут себя на поле боя так, что складывается впечатление, что с ними вообще работают вслепую. Они не знают обстановку ни справа, ни слева. Мне не понятно, как командиры противника отправляют подчиненных в атаку вслепую. Но те же солдаты, получив отпор, возвращаются назад ранеными, выносят с собой убитых, видят массу своей сожженной техники. И опять же идут в атаку по тем же пристрелянным посадкам, по минным полям. Вот это меня поражает. Поражает неощутимость ими своих потерь. Наш солдат прекрасно знает свою задачу. И если он поднимается в атаку, он знает, для чего, куда и зачем. Какая у него задача и какая цель. Солдат прекрасно понимает, что он выполняет боевую задачу в интересах государства. Если бы не мы, то на нас бы пошли снова. История знает массу таких примеров. Солдат понимает, что Россию нельзя трогать».

Об обеспечении войск: «Нам идет техника, боеприпасы. Да, может быть, не так быстро, как нам хотелось на местах. Но в объеме огромной страны работа проделывается колоссальная. И это видит каждый солдат. Видит и огромную гуманитарную помощь. И эта помощь, пока государство перестраивалось на военный лад, бесценна».

О нашей тактике и тактике врага: «Мы стараемся вести боевые действия по-честному. По-честному — это ведение боевых действий разрешенными методами. Над пленными мы не издеваемся. Хотя при обмене получаем своих солдат поломанными, морально сломленными. Мы наносим удары только по военным объектам. Противник же знает, что у нас в тылу только мирные города и села. И бьет по ним.

Бьет кассетными боеприпасами, жестоким оружием. Это по-честному? Практически и по нам применяют кассетные боеприпасы, другое вооружение западного производства. Я выезжаю на передовую, работаю с пленными. Я не спрашиваю у пленных их задачи, тактику действия. Я и так все знаю. Мне интересно понять, о чем они думают, под каким воздействием они на нас идут, за что они воюют, чем их зомбируют. У противника даже командиры батальонов не ходят на передовую, руководят боем сидя в тылу…

Тактическое положение противника не позволит зимой полноценно обеспечивать свои подразделения. Закрепиться на позициях и зимовать мы им не дадим. Без поддержки легкой колесной техники противник вынужден будет применять по этим посадкам гусеничную. А мы уже видели, что с их гусеничной техникой бывает. В июле, когда был период дождей, они гусеничную технику вообще не применяли. Их танкисты умудрялись попадать даже в воронки от наших авиабомб. Мы так пять их танков подбили, которые в ямы попадали…»

О семье: «Жена меня поддерживает. Мы женаты 16 лет, для жены это не первая моя война. Мне сейчас не хочется домой уехать, даже думать об этом некогда. Жизненные интересы ушли на второй план, осталась только война. Жена об этом знает. Но она знает, что я вернусь, и все вернется на круги своя. Мы снова познакомимся».

Смеется.