Южный Урал, № 1

Закусывает старик и видит — из норки, что под ближней корягой, бурундучок вылез, присел и мордочкой повёл. Дед не знамо по какой причине, но только не спугнул его, а сидит, сам не шевелится. Ладно! Бурундучок обнюхал деда, а не убег. Дивно! Поглядит-поглядит на деда, да и в норку, там своё дело сделает, потом выскочит и лапками сор из норки отгребает. Забавно деду на это глядеть, до чего хлопотлив, да хозяйственен зверюшка. Главное, нисколько старика не испугался. Смекай тут, казак! Долго так сидел дед да любовался на зверюшку, да тут в голову запала вдруг мыслишка: — Дай, покормлю его! Тож, поди, тварь толковая!

Отщипнул дед кусочек хлебушка и бросил к норке. Бурундучок зря не кинулся, споначалу обнюхал кусочек, а после того схватил его и в норку. Через минуту, альбо две, глядит дед, зверюшка вместе с землёй тихонько выкатывает серебряную копеечку, за ней другую, третью…

— Батюшки мои! — возрадовался дед. — Тут не спроста это! Сам клад в руки даётся! И то впрямь по честному сказать, шутка ли! В самое короткое время бурундучок натаскал из норки горстку серебряных копеечек. Дед сотворил молитовку, сгрёб денежки и на село, как ни в чем не бывало! А бурундучку в отплату полкаравая оставил. Ешь, на здоровье!

— Дедушко, а ты не врёшь? — не утерпел и перебил я старика.

— Ты что! — нахмурил брови дед. — Кто тебя просит встревать в беседу. Нишкни!

Он сурово посмотрел на меня, но гость нисколько не обиделся моему вмешательству, лукаво улыбнулся и оказал в мою сторону.

— А уж так издавна повелось, молодец: не любо — не слушай, а врать не мешай!

— Ну говори, говори, что дале-то случилось! — торопил дедушка.

— А дале известно, что могло приключиться. На такой радости мой старик припёр в кабак и загулял, ой, и шибко загулял! Известно, возжа под хвост попала. Дружков угостил и всё до копеечки в кабаке спустил. А спустивши всё до копеечки, подумал:

— Эх-ма, промах я сделал! Не всё, поди, с бурундучка получил! Да и бурундучок ли то ещё был, кто ведает? Поди, клад поблазнил!

От таких дум человеком совсем овладела жадность. Под хмельком, как был из кабака, слышь-ко, дед и пошёл прямо на гари отыскивать знакомую местинку. «Вот, думает, коли нагребу богатства!»

Пришёл он сам-друг, местинку-то сразу признал, присел на пенёк и стал выжидать. Как и в тот раз, бурундучок шасть из норки, а дед возьми да и кинь ему кусочек калача. И что ты, казак, думаешь? Бурундучок уволок калач в норку, а из норки вынес ключик. Не простой ключик, из дорогого камушка. — «Ну, думает старик, вот когда счастье привалило. Сумей только сивый не упустить его из рук!» Повертел-повертел он в руках ключик и думает: «Что же с ним робить? Из каких сундуков открывать богатство?».

Тем часом старик, сам не примечая этого, подошёл к бурундуковой норке и стал подкапывать землю. А она, слышь-ко, сама осыпается, вот осыпается. Так и падает вниз, будто в прорву! И ни бурундучка уж, ни пенёчка, а сделалась на том месте глубокая яма. Заглянул дед и видит, что это вовсе и не нора, а погреб и в него дубовая дверь, а на двери замок. У деда, конечно, руки задрожали. И впрямь, счастье привалило: лови, знай, не зевай! Он спустился в яму, стал перед дубовой дверью, осенил себя крестным знамением и драгоценным ключиком отпер замок. Вошёл он в подземелье, по первости, известно, мрак, а потом ровно по бархату, заструился ласковый да тёплый голубоватый свет. Будто светлячки в ивановскую ночь, заискрились во тьме огоньки: голубенькие, зелёные, красненькие, жёлтенькие…

Дед огляделся и видит: в одном углу стоит бочка, в другом — другая, в третьем — третья, в четвёртом — четвёртая. Подошёл дед к первой бочке, а в ней вино и тут ковш плавает. Пей, не хочу! Подошёл старик ко второй бочке, а в ней полным-полно медяков! Бросился дед к третьей, а там серебро. Рублевики и все чисто демидовские, доброй чеканки! Он — к четвёртой бочке. Батюшки-светы! У старика в глазах зарябило. Четвёртая-то бочка полна золота!