Южный Урал, №4

Так вот и отец Василия Демина. Свой век скоротал он. в тяжелом труде. Камня, лежащего над «кладом», он, правда, не пытался поднимать, но мечтал, что ему удастся когда-нибудь стать настоящим хозяином, выбиться в люди, построить счастливую жизнь для себя и своих детей. Однако, сколько он ни гнул спину на непосильно крестьянской работе, результаты труда были незначительными, хлеба едва хватало до нови, ребят не во что было ни одеть, ни обуть. Лишь изредка, раз в год, удавалось купить жене обновку — цветастый платок или ситцу на сарафан. Ботинки с резинками, приобретенные еще в молодости, она «носила» больше 15 лет, так как ходила больше всего босиком.

Василий Демин был еще совсем маленьким, когда рабочие и крестьяне нашей страны, руководимые большевиками, свергли царя, прогнали помещиков и капиталистов и взяли власть в свои руки.

В то время большинство казаков станицы Степной сразу стали на сторону большевиков. Но часть станичников, обманутая и запуганная богатеями, пошла за новоявленными «правителями» — Колчаком и Дутовым.

И опять у крепости Степной разгорелась жаркая битва. Воевали копейские, миасские и челябинские рабочие заодно с крестьянами окрестных деревень против белогвардейцев. Бедняцкая часть казачества встала под красное знамя, примкнула к красным частям и ушла вместе с ними, отстаивать советскую власть, право на счастье, на новую жизнь.

Так и назвали казаки впоследствии организованные в Степной два колхоза — «Новая жизнь» и «Красное знамя». Здесь же расположилась Кочкарская МТС.

Вскоре после того, как в этих местах появились тракторы, Василий Демин, член колхоза «Красное знамя», стал трактористом, потом его послали на курсы комбайнеров.

Комбайнов пока еще не было в колхозе, а слух прошел, что есть такие чудесные машины, что сами косят, молотят и веют, заменяя собой больше сотни жнецов.

Василий хорошо помнит, как он впервые стал показывать односельчанам силу и мощь комбайна. Седобородые люди долго ходили за агрегатом, щупали обмолоченную солому, мерили шагами ширину захвата, пробовали на зуб зерно, что сыпалось мощным потоком в бричку.

Удивлению их не было границ. Еще больше они были изумлены, когда узнали, что Василий Демин двумя комбайнами убрал за день целых сорок гектаров.

— Хороша машина!.. — рассуждали колхозники.

— Серпом хороший жнец только четверть гектара уберет!

— Уберет, да не каждый...

— Вот и я говорю, что не каждый.

— Значит, на сорок-то гектаров не меньше двухсот жнецов надо!..

— А потом посчитай, на молотьбу сколько еще людей надо? А ведь комбайн-то сразу и молотит...

— Да, пожалуй, побольше ста молотильщиков с цепами надо...

— Точно. А веяльщиков? Сколько веяльщиков с лопатами потребуется, чтобы этакую гору зерна перебросать? Тут, поди, тыщи три пудов будет, а то и побольше.

— Хороша, хороша машина! Клад-машина!..

— Клад и есть. А косит как чисто — залюбуешься! Нигде ни одного колоска не обронит. И обмолачивает чисто...

— Цепом ни за что так не выбьешь...

— А Василий-то, Василий-то наш. Вон как здорово орудует!..

— Мастер. Будто век на комбайне сидел...

— Советская власть и машинами нас снабдила и управлять ими научила. Жизнь теперь пошла куда лучше, веселее, богаче...

С тех пор Василий Иванович Демин и работает комбайнером, убирая, как правило, за сезон сцепом двух комбайнов «Сталинец» более тысячи гектаров. За 17 лет он убрал хлеба с площади более 20 тысяч гектаров и намолотил свыше миллиона пудов зерна.

Нынче Василий Демин работает на одном комбайне «Сталинец». Подписывая Стокгольмское Воззвание о запрещении атомного оружия, он заявил, что будет крепить дело мира стахановской работой и обещает в нынешнем урожайном году убрать не меньше 800 гектаров.

Проработав четыре дня, Демин убрал первую сотню гектаров и намолотил полторы тысячи центнеров зерна. Над комбайном его развевается красный флажок, а бункер украшает первая красная звезда — знак отличия за первую тысячу центнеров намолоченного хлеба. Таких звезд над комбайнами Демина к концу сезона будет немало, к этому стремится весь коллектив, обслуживающий агрегат.

Вот Зоя Чернова снова становится к штурвалу. Василий Иванович усиленно проталкивает палкой в приемную камеру обильную массу высокого и густого хлеба, идущего по транспортеру. Из шнека в бункер сыплется крупное золотистое зерно. На выгрузной площадке стоят две девушки, с пухлыми загорелыми щеками и пепельными косами. Одна, что повыше, — в голубой длинной кофте с пояском и в красном платке: Другая — в темнокоричневом платье в клеточку, повязана синей косынкой. Это Полина Есина и Нина Федорова. Они насыпают зерно из бункера в мешки.

Мешки с зерном подхватывает стройный черноглазый подросток, высыпает зерно в бестарку и возвращает порожние мешки девушкам.

— Смотрите, лиса! — вдруг закричал возчик, указывая в поле. — Некуда бедняжке деваться стало! Все тут во ржи пряталась. Я второй день ее примечаю. Пока полоса шире была, она из края в край носилась. Комбайн в этой стороне идет — она на ту сторону бежит. А теперь спасаться пришлось...