Южный Урал № 13—14

— Ошибка давал, Михаль Лесеись… — повторял Гарий. — Меньшин башкам стрелял… ай-яй-яй, куроша!.. Губернатор Иремель пугал, Меньшин шайтан пугал… бульна куроша.

Мне вообще нравится, как держат себя башкиры — в них еще сохранилась своя степная грация и то достоинство, которое присуще независимому человеку. Взять хоть те же отношения к барину у Меньшина или у Мурачи. Но это впечатление отчасти было испорчено тем, что степной джентльмен Мурача, которого мы угощали на стану под Аваляком всем что было, на прощанье все-таки кончил тем, что попросил на заварку чаю.

— Бульна кураша твой чай, — бормотал он, глядя в сторону. Впрочем, попрошайничество — это общая черта степняков, приученных к подачкам богатой старшиной.

Когда мы вернулись с Иремеля к своей палатке, около нее уже толпилось несколько башкир, ожидавших какой-нибудь подачки. Я дал одному кривому старику баранины. Он бережно принял свою порцию в сложенные ладони, отошел несколько шагов от палатки, присел к траве на корточки, и начал есть уж совсем по-степному, припадая лицом к пригоршням.

Издали в своем балахоне он ужасно походил на громадного зайца. Все эти башкиры приходили и приезжали из Байсакаловой. Встретивший нас на самом «кабане» Иремеля башкир держал себя уже своим человеком и принимал деятельное участие в приготовлении жареной баранины, соперничая с Меньшиным. Гарий застенчиво держался в стороне и не лез в глаза.

Из общей массы резче других выделился седой старик, который пришел прямо в палатку и без приглашения поместился на ковре, сложив ноги калачиком.

— Мы дворяне… — объяснил он мне с приличной важностью. — Не слыхал: Ямангулов… В Байсакаловской один дворянин Ямангулов.

Единственный байсакаловский дворянин чинно побеседовал о том и о сем, пока не перешел к делу: он предлагал поставлять в Балбук бревна, как и все другие башкиры.

— У вас рабочие есть? — спросил я.

— Зачем рабочие? — удивился старик. — Сама рублю бревна, сама вожу… все сама мало-мало.

Дворянство Ямангулова было сравнительно недавнее и выросло во времена учреждения так называемых кантонных начальников, оставивших после себя в Башкирии недобрую славу. Были такие кантонные начальники, которые наводили всеобщий ужас.

Мы «взяли» вторую ночь в своей бухарской палатке под Аваляком и утром на другой день вернулись в Балбук.

1888 г., сентябрь, Екатеринбург.

Анатолий Козлов

О ПОЕЗДКЕ УРАЛЬСКОГО ГОРНОГО МАСТЕРА ИВАНА БОРОДИНА В ЕГИПЕТ

Впервые в советской печати имя Ивана Бородина, в связи с его поездкой в Египет, упомянул В. Данилевский. В краткой книжной заметке была приведена также выдержка из дневника Бородина. В цитате нехватало нескольких слов, очевидно непрочитанных. Места нахождения источника В. Данилевский не указал.

В течение ряда лет шли безуспешно поиски документов. Затем в Государственном архиве Свердловской области был найден дневник самого Бородина «Командировка в Египет штейгера Ивана Бородина. 12-ое октября 1847 года», на 40 листах (фонд 101, дело № 559).

Постарались установить точнее личность Ивана Бородина. По данным за 1815 год оказалось, что на медном руднике возле Миасского завода работали три Ивана Бородина.

Только в сентябре 1954 года в Ленинградском отделении Центрального государственного исторического архива обнаружили объемистое дело, связанное с поездкой русских специалистов, в том числе и штейгера Бородина в Египет. Теперь удалось точно установить имя и отчество: Иван Трофимович Бородин-Малой.

И. Т. Бородин родился в 1800 году в семье миасского рудокопщика Трофима Антиповича Бородина.

В 1811 году И. Бородин поступил на службу погонщиком на миасских рудниках. В 1815 году он женился на Настасье Матвеевой.

В этих же рудниках работал рудокопщиком и его старший брат.

Потомственный рудокопщик И. Бородин, стал специалистом высокой квалификации. В 1845 году он был командирован в Валахское княжество (область в Румынии) для отыскания золотосодержащих песков. Возложенное на него поручение И. Бородин выполнил успешно и вскоре был награжден серебряной медалью «За усердие» на аннинской ленте, которой в свое время был награжден известный уральский механик Е. А. Черепанов.

Возвратившись на Урал, И. Бородин с мая 1847 года стал работать штейгером золотых промыслов.

1 октября 1847 года И. Бородин и мастеровой Иван Савельевич Фомин были командированы в помощь инженер-полковнику Е. П. Ковалевскому, приглашенному правителем Египта Мухаммедом-Али «для учреждения разработки золотоносных песков».

Выехав 12 октября из Златоуста, они только 30 октября добрались до Одессы. Нелегким был в то время путь в 3000 верст, особенно для обыкновенного трудового человека. В дневнике читаем: