Ив Сен-Лоран

Когда кликуши объявляли о какой-нибудь «большой свадьбе», портнихи утирали слезу, думая о муже, которого, быть может, найдут, если боженька вспомнит про прядь волос, которую они зашили в подол… Швейное дело — это профессия: в мастерскую приходили девочкой на побегушках, поднимали булавки, чтобы прикалывать одежду на манекенах, занимались глажкой, мыли пол, помогали главным швеям. На второй год ученица-швея имела право стать швеей-дебютанткой, квалифицированной швеей. Выручка зависела от карьерного положения. У Диора работницы сдавали экзамены: им давали метр, ткань, манекен и оценивали уровень «шика», «деталей», «фасона». Первая швея руководила и ставила оценки. Вторая подготавливала полотно карандашными отметками. Она одна будет кроить и осуществлять эскиз. Первая швея приходила в десять утра и спускалась в мастерскую, чтобы сделать примерку клиентке. Ей понадобилось пятнадцать — двадцать лет, чтобы получить эту должность, очень почетную. До войны, у Пату, первая швея не снисходила до того, чтобы говорить со второй. У Диора эти порядки смягчились, хотя мадам Жермен и мадам Моник «соблюдали дистанцию», как говорили работницы. Платье первой швеи гладилось работницами, они чистили ей обувь, снимали с нее пальто, когда та приходила. Первая швея руководила всеми, начиная с клиенток, которые всегда задабривали ее мелкими подарками (то брошка, то золотой браслет). Над всеми царила мадам Маргерит, первая из первых. Именно ей выпала честь руководить примеркой мадам Пэрк Файрстоун[127]

в «Плазе». Она могла впасть в истерику из-за пришитого рукава или воротника, заставить переделывать работу три или четыре раза. Но, как говорила Монет, ее правая рука, которая знала ее еще у Пату: «Нечего кривляться. Переделывать рукав из-за двух миллиметров — это и есть швейное дело».

В этом королевстве итальянские покупатели могли быть отведены в полицейский участок только потому, что они пришли снимать мерку с помощью пачек сигарет «Лаки Страйк». У Диора опасались подделок. Невидимыми несмываемыми чернилами подписывалась каждая модель. Ее можно было увидеть только под инфракрасными лучами. «Ни одно платье не покидает мой Дом моды без этого условного знака»[128]

.

Ив написал письмо своим родителям, чтобы описать свой первый день. Балет девочек на побегушках; сцены примерки; как первая швея кладет на клиентку свою черную примерочную тесемку; как она дает указания вторым швеям; как кто-то сомневается, выбирая между двумя белыми тканями; как достают всякие дополнительные сокровища — перья, бижутерию, вышивку. Он внезапно попал по другую сторону витрины, в сложный мир изнанки платья, который состоит из синих ниток для складок, белых ниток — для сборок, а зеленые нитки никак нельзя использовать, потому что они приносят несчастье.

«Ив вел себя в студии как все: оцепенел от уважения, горел желанием научиться… Он очень быстро понял, что нужно быть требовательным, всегда можно сделать лучше, чем есть… Я видел, что господин Диор только раз присел в свое кресло. Он думал о чем-то другом. В этот сезон весь успех достался Фату…» — вспоминал Клод Ликар, работавший в студии Диора с 1947 года, а в те времена Дом моды насчитывал всего сто двадцать человек персонала. Принятый на работу грузчиком сроком на месяц, Клод Ликар остался у Диора на тринадцать лет. Его функции состояли в том, чтобы проверять заказы, проставлять печати на эскизах студии и заносить их в специальный реестр. В каждой коллекции насчитывалось двести семьдесят комплектов, а одежды в среднем — пятьсот артикулов. «Господин Диор рассматривал кандидатуры людей, которые могли бы помочь. Он изучал рисунки. Обычно новичков отсылали через полтора месяца… Однако эскизы Ива ему понравились. Я чувствовал, что он испытывал к нему уважение. Внешне спокойный и уверенный господин, он, возможно, уже разгадал соперника…»

В первый день Кристиан Диор провел для него экскурсию по мастерским. «Это был молодой человек, немного нервный, немного робкий. Он не был похож на современных мальчишек», — вспоминала мадам Эстер, работавшая в моде с 1937 года. Она когда-то была второй швеей у Пату и стала первой у Диора. Эскиз за номером 335, сделанный 5 июля 1955 года, был зарегистрирован и попал в коллекцию с указаниями, написанными перьевой ручкой: «Узкое платье в обтяжку из черного бархата с очень узкими рукавами, глубокое декольте. Широкий пояс из драпированного сатина, чуть выше нормальной талии». Ив Сен-Лоран дал собственные указания первой швее, надо было еще убедить ее, чтобы та принимала его всерьез. Он ничего не понимал в технике дела, но нарисованный чернилами силуэт платья, перевязанного белым поясом, чьи рукава сформировали букву «Y», остался и по сей день удивительно современным. На фотографии под названием «Довима и слоны», сделанной Ричардом Аведоном для Harper’s Bazaar 30 августа 1955 года, можно увидеть первое платье Ива Сен-Лорана под маркой Dior. По другим эскизам, оставшимся в архивах Диора, можно проследить эволюцию его ученика.