Иван Ефремов

Ситуация «никогда» — главная проблема, стоящая перед человеком. Ефремов прослеживает способы её решения на протяжении почти семи тысячелетий. Оковы мира падают одни за другими, но лишь полная победа над пространством, временем и смертью окончательно выведет людей за пределы инферно. Пока же хочется верить, что 20 лет спустя Пандион и Тесса с выросшими детьми отправятся в невероятное путешествие за край света к мудрому вождю приморского племени Кидого, дабы презреть человеческой волей и не остывающей энергией братского единения холодный океан пространства и времени.

«Звёздные корабли»

«Звёздные корабли» в собрании сочинений Ефремова обычно помещают среди рассказов. Однако это произведение, написанное на мощной волне победного торжества, поднимается до высот эпоса. По плотности текста, насыщенности мыслями его можно считать романом.

В нём встречаются почти все музы Древней Греции. Каллиопа вдохновляет героев на научный подвиг, Клио погружает читателей в миллионнолетние глубины истории Земли, помогает учёным найти свой жизненный путь. Мельпомена повествует о трагедии, разыгравшейся 70 миллионов лет назад на берегу водного потока, а Талия улыбается изредка, освещая нас лучами доброго юмора. Полигимния поёт священный гимн труду, упорству и мужеству человека. Царит же над сёстрами Урания — муза звёздного неба, устремляющая взор в недоступные человеческому глазу глубины космоса, олицетворяющая принцип познания как священной тяги ко всему высокому и прекрасному.

Ефремов ощущает, что читателю, живо откликнувшемуся на темы его рассказов, можно довериться вполне, и разворачивает свою мысль во всю силу.

Толчком для рождения сюжета послужил хранящийся в Палеонтологическом музее череп бизона, жившего на территории Якутии примерно 40 тысяч лет назад. Геологи нашли его на правом берегу Вилюя в 1925 году. На лобной кости обнаружилась аккуратная круглая впадинка. Отверстие не было сквозным, костная ткань вокруг повреждения отчасти заросла.

Это означало, что бизон выжил. [174]Но кто или что могло оставить подобное отверстие? А что, если представить, будто это след от мощного выстрела? Однако кто мог стрелять в бизона, когда до изобретения огнестрельного оружия человеком было необычайно далеко? Быть может, космические пришельцы? В фантастическом произведении можно перенести подобное событие на 70 миллионов лет назад, и тогда пришелец будет стрелять не в бизона, а в хищного динозавра…

В мае 1945 года в письмах Быстрову Ефремов рассказывает о своей новой задумке и, как всегда, получает от друга полную поддержку. Быстров отвечает: «Вы, конечно, понимаете, что человеческая фантазия не может создать ничего нового, ибо она спекулирует на старых представлениях. Она их просто комбинирует, и в фантастических вещах фантастична только комбинация, а не составные части. Части — дело старое. Это следует иметь в виду и относительно автора, и относительно читателя. Но… зато какой изумительный колорит приобретёт рассказ, если автору удастся вырваться из цепей комбинаторной фантастики и создать нечто потрясающе невероятно новое и, кроме того, заставить читателя это принять — и понять, и поверить». [175]

Ефремов действительно вырывается из цепей комбинаторной фантастики, рождая невероятный сюжет, обоснованный настолько безупречно и всесторонне, что читатель безусловно верит: да, 70 миллионов лет назад нашу планету посетили разумные существа, оставившие на ней следы, доступные для изучения.

Быстров по просьбе коллеги составляет вероятный, с точки зрения эволюционной физиологии, портрет ископаемого «уранита», и Ефремов принимается за работу.

Он создаёт «палеонтологический детектив»: 70 миллионов лет назад кто-то стрелял в динозавров, и два следователя с разными характерами вступают в борьбу со временем, чтобы разгадать тайну Сикана.

В центре повествования — два друга, профессора Давыдов и Шатров.

Советское массовое кино 1930–1940-х годов пыталось создать образы учёных, но они имели либо ярко выраженный комический, либо чрезмерно пафосный характер. Словно в противовес представлениям, транслируемым через фильмы.

Иван Антонович решил быть максимально конкретным, рисуя своих героев, чтобы учёные воспринимались не как ходячие схемы, а как живые, страстные, жадные до жизни люди.

Действие и покой, напористое движение и напряжённая статика, скрывающая неукротимый напор мысли, — герои воплощают в себе крайние проявления гения, создавая поле, в котором рождается великое открытие.

Данные палеонтологии, астрономии, геологии, химии сливаются воедино, получая мощное подкрепление в виде производительных сил страны. Мы наблюдаем не бесстрастное, как в научных статьях, изложение хода мысли учёного. Мы видим, как, в каких обстоятельствах, при сцеплении каких, казалось бы, случайностей возникают озарения, инсайты, из которых вырастает спираль открытия. Творческое, не скованное границами условностей взаимодействие учёных — Шатрова и Давыдова — залог подлинного познания.