Иван Ефремов

Отсюда следовало, что остатки древних позвоночных могут сохраняться до современности лишь в определённых условиях: 1) количественного расцвета форм и наличия большого числа особей; 2) массовой гибели количественно богатой фауны при усилении неблагоприятных условий или миграциях; 3) наличия в данном пункте поверхности материка условий, способствующих концентрации скелетных остатков (дельты рек, заводи, многочисленные временные потоки, снос в озёрные бассейны и т. п.) и достаточной скорости процесса захоронения во избежание разрушения остатков; 4) нормального хода процессов литификации или окаменения, обеспечивающих полную минерализацию остатков; 5) сохранения костеносных толщ в литосфере и их последующего выведения на дневную поверхность.

Следовательно, необходимо совпадение многих обязательных условий, чтобы остатки животных попали в руки исследователя. Поэтому понятно, почему в пермских фаунах позвоночных обычно сохраняются водные и полуводные формы. Они достигли количественного расцвета, как формы специализированные, т. е. хорошо приспособленные к определённым условиям существования. При резком изменении условий в силу своей глубокой специализации, они становятся боковыми, вымирающими ответвлениями в длительном развитии той или иной группы наземных позвоночных. Поэтому И. А. Ефремов придавал особенно важное значение так называемым переходным формам, не достигавшим количественного расцвета и существовавшим в течение короткого отрезка геологического времени. Эти формы, малочисленные в общих комплексах наземной фауны, были обычно обитателями более высоких участков суши. Вместе с тем именно эти переходные формы представляют исключительный интерес для палеонтолога: они являются связующими звеньями при установлении родственных, филогенетических отношений в различных эволюционных рядах.

Таким образом, отсутствие или малочисленность в геологической летописи переходных и редких форм объяснялась закономерностями сохранения остатков. Обнаружение этих редких форм во многом определяется тщательностью исследований континентальных толщ, образовавшихся в благоприятных для сохранения остатков условиях». [128]

Завершив дела в Ленинграде, собрался в Москву и Ефремов. Но не один. Сдав свои комнаты, он и Елена Дометьевна Конжукова — как муж и жена — получили квартиру в Большом Спасоглинищевском переулке, возле Китай-города, в сердце Москвы.

Можно ли схватить стрелу в полёте так, чтобы она продолжала лететь?

Необходимо развивать свои душу и мысль, чтобы следовать за жизнью великого человека.

Глава пятая

МОСКВА (1935–1941)

Сумбурна жизнь, но всё же она полна ощутимого смысла.

Вся она, с её любовью, голодом, смехом, сражениями, — как непрерывные и внятные толчки к созданию самого себя.

К. Г. Паустовский. Романтики

Большой Спасоглинищевский

Прямые, как стрела, проспекты Ленинграда остались словно в прошлой жизни.

Маросейка, Лубянка, Солянка окружают Ивановскую горку — один из семи холмов старой Москвы. Среди разномастных домиков и особняков, взбирающихся по склонам горки вдоль извилистых переулков, стоит пятиэтажное здание, построенное в двадцатых годах XX века. Видимо, в нём планировалось разместить какое-то учреждение. [129]

Высокие, почти четыре метра, потолки, огромные залы. Фасад здания выходил на Большой Спасоглинищевский переулок.

В начале 1930-х годов почти все дома, находящиеся между Лубянкой и этим переулком, перешли в ведение Центрального комитета партии. Когда в Москву начали переводить институты Академии наук СССР, требовалось срочно расселить людей. Дом 8 по Большому Спасоглинищевскому решено было отдать под квартиры научных работников. Огромные помещения наскоро разделили тонкими перегородками. Получились квартиры с необычайно высокими потолками и окнами. Сюда и поселили несколько семей сотрудников ПИНа.

Квартира из двух просторных комнат на пятом этаже, в торцевой части здания, досталась Ивану Антоновичу Ефремову и его жене Елене Дометьевне Конжуковой. На левой створке высокой двери прикрепили дощечку, на которой значилось: «И. А. Ефремов».

Немало времени потребовалось, чтобы обжить новое место. К обустройству быта необходимо было отнестись серьёзно: Елена Дометьевна, любимый Ежонок, ждала ребёнка.

Иван Антонович, шутя называя жену Ежом за колючий характер, уважал её смелый, резкий ум, обширные знания. Она владела несколькими иностранными языками, увлекалась археологией, культурой Востока, любила стихи поэтов Серебряного века, была страстной театралкой, умела слушать музыку.