Иван Ефремов

Роман Фёдорович Геккер, старший коллега Ефремова, вспоминал: «Нам известно, когда зародился такой подход к ископаемым останкам. Это была середина 30-х годов. Тогда в Западной Европе появилась публикация двух авторов — Руд. Рихтера и Иоганна Вейгельта, которые сделали первые шаги в направлении использования в палеонтологии данных о закономерностях захоронения останков неживущих животных. Появился рихтеровский термин актуопалеонтологияи в 1927 году — вейгельтовский термин — биостратономия(т. е. учение о закономерностях пространственного расположения останков организмов в слое по отношению друг к другу). В том же 1927 году Вейгельт напечатал большую книгу — целый том — под названием «Современные трупы позвоночных и их палеобиологическое значение». Эту книгу я выписал из-за границы, и Иван Антонович однажды, отправляясь в поле, попросил её с собой для штудирования. Вернувшись, он сказал: «Здесь речь только о мелких вопросах захоронения». И он был прав. Действительно, Вейгельт писал, например, о «законе нижней челюсти» (то есть о том, что у трупов позвоночных она отделяется первой), о «законе рёбер», о «законе шеи», то есть о том, что у трупов (хорошим примером служат археоптериксы) шейные и затылочные мускулы сокращаются и оттягивают череп назад. Это были мелочи по сравнению с тем, что составило тафономию Ефремова…» [150]

В начале 1941 года Иван Антонович сделал на учёном совете Палеонтологического института первое сообщение о тафономии. Он стал основателем этой отрасли науки, подобрав для неё название из греческих корней:  тафос; (могила, погребение) и vopo (закон).

В научной среде важно своевременное появление публикации о новых фактах и явлениях. Ефремов печатает статью «Тафономия — новая отрасль палеонтологии». Основные положения тафономии были опубликованы за рубежом в журнале «Pan American Geologist».

Путь мысли учёного подробно описан самим Иваном Антоновичем в популярной работе «Тайны прошлого в глубинах времён», одна из глав которой так и называется: «Неполнота геологической летописи». В ней он объясняет:

«Огромные пробелы в напластованиях горных пород, отсутствие прямых связей между различными ископаемыми животными и растениями, как бы внезапно появляющимися и также внезапно исчезающими, неизбежно приводили к теории катастроф и признанию актов многократного творения жизненных форм, т. е. к идеалистическому отрицанию эволюционного процесса.

Теперь известно, что неполнота, пробелы в документации истории Земли и жизни возникли закономерно как следствие геологических процессов. Ещё в 1940 году было намечено новое направление в исторической геологии и палеонтологии, названное «тафономией» или учением о закономерностях захоронения органических остатков в слоях осадочных пород, а также закономерностях сохранения самих пород в течение геологического времени».

В марте 1941 года Ефремов защищает докторскую диссертацию по биологии на тему «Фауна наземных позвоночных средних зон перми СССР». Основное внимание автора сосредоточено на новой для севера европейской части СССР мезенской фауне пресмыкающихся и на описании ишеевского диноцефала-улемозавра.

Выходят серийные издания «Палеонтологии СССР» и «Палеонтологического обозрения». В апреле выехала экспедиция в Тургай. Руководитель ПИНа академик Алексей Алексеевич Борисяк, профессор Юрий Александрович Орлов и заведующий лабораторией низших позвоночных Иван Антонович Ефремов строят новые планы, обсуждают организацию масштабной экспедиции в Монголию, которая должна открыть новые страницы в истории науки.

Летом 1941 года Ефремов и четыре сотрудника ПИНа собирались в очередную экспедицию. Выезд был назначен на понедельник, 23 июня.

Глава шестая

СТАНОВЛЕНИЕ ПИСАТЕЛЯ (1941–1946)

Щит мечты, броня фантазии — я не знаю более надёжной защиты. Мечта была тем мечом знания, с которым человек пробивался и пробивается к будущему.

И. А. Ефремов. Из интервью П. П. Супруненко, 1968 год

Палеонтологический институт в начале войны

15 октября 1941 года в Нескучном саду стояла такая тишина, что слышно было, как падают листья. Вечерело, но в окнах дворца не светилось ни огонька. Даже маскировка была не нужна: здание президиума Академии наук опустело.

Нынешней ночью в детском парке, вблизи проезда с улицы к президиуму, упала фугаска. В музее посыпались стёкла, когда полтонны железа и взрывчатки ухнули совсем рядом. Несколько сотен метров — и от величайших сокровищ науки осталась бы одна пыль. Очевидно, пилот бомбардировщика не знал, что выдающийся палеонтолог Германии Фредерик Хюне обращался в Ставку Гитлера со специальной просьбой — не подвергать бомбёжке здание Палеонтологического музея на Большой Калужской улице, где находятся коллекции мировой научной ценности.