Иван Федоров

Жить на съемных квартирах студентам запрещалось, поскольку университетское начальство хотело держать их под своим постоянным контролем. Исключение делалось лишь для тех, у кого в Кракове были родственники, и изредка — для сыновей особенно богатых и знатных родителей. Причем хозяин, на квартире у которого жил студент, нес ответственность за поведение своего квартиранта. Если же такой студент бывал уличен в пьянстве или каких-либо безобразиях, его принудительно переселяли в бурсу. Правила проживания в бурсе были строгими. За порядком наблюдал «сеньор» — что-то вроде коменданта бурсы. Он определял место для каждого студента за обеденным столом и в спальном покое (там особенно ценились места поближе к печке), у него студент должен был отпрашиваться, чтобы выйти в город, сеньор хранил у себя ключи от бурсы и лично запирал входную дверь на ночь. Бурсаки носили особый костюм — черные штаны, красный кафтан и черный, коричневый или серый плащ-тунику длиной до щиколоток, застегнутую под подбородком и перепоясанную поясом.

Среди студентов были зажиточные люди, но были и бедняки, вынужденные в свободное от учебы время зарабатывать себе на жизнь. Одни давали уроки в богатых семьях, другие нанимались батраками, а некоторые просили милостыню. И для работы, и для сбора милостыни студент должен был получить разрешение университетского начальства.

Известно, что Иван Федоров поселился в бурсе, называвшейся «Иерусалим» и расположенной неподалеку от университета. Дом для нее был построен в 1453–1456 годах на средства, завещанные кардиналом Збигневым Олесницким. Это была самая крупная из бурс. В доме было пятьдесят девять комнат, библиотека и кухня. В «Иерусалиме» обитало множество народа. «Здесь рядом с обычными школярами жили бакалавры и магистры, рядом со светской молодежью — воспитанники церковных училищ различных законов, рядом с поляками — школяры из Германии, Венгрии и других стран», — писал польский историк А. Карбовяк. Особенно много было здесь выходцев из украинских и белорусских земель. Старшиной бурсы «Иерусалим» во времена Ивана Федорова был Томас (Фома) из польского городка Красностава.

По студенческой традиции вселение в бурсу сопровождалось особым обрядом-посвящением, доставлявшим немало веселых минут старым студентам и сильно смущавшим новичка.

* * *

Иван Федоров, чуть помедлив, переступил порог бурсы.

Тяжелая дверь гулко захлопнулась за его спиной. Иван Федоров стоял посреди полутемных сеней и в растерянности оглядывался, не зная, куда идти дальше.

Вдруг послышался топот множества ног, и его окружила беснующаяся толпа хрюкающих, блеющих по-овечьи и лающих по-собачьи тварей, больше всего похожих на чертей.

— С нами Крестная Сила, — прошептал Иван и хотел перекреститься, но его с двух сторон подхватили под руки, куда-то потащили и втолкнули в просторный покой. Здесь было светлее, чем в сенях, и Иван разглядел, что окружают его отнюдь не черти, а юноши, примерно одного с ним возраста и состояния, и сообразил, что, скорее всего, это его будущие товарищи по университету. Однако их действия и слова были очень странными. Иван Федоров уже достаточно понимал по-польски, чтобы разобрать перемежаемые хрюканьем, лаяньем и блеянием громкие выкрики:

— Устроим желторотому баню!

Иван Федоров рванулся, державшие его двое парней убрали руки, и он, потеряв равновесие, во весь рост растянулся на полу. Все громко захохотали.

Красный и злой, Иван поднялся и шагнул вперед, сжав кулаки.

— Эй, не злись! — предостерегающе крикнул тощий веснушчатый парнишка лет пятнадцати. — Злых здесь не любят!

А здоровый детина постарше, с длинными, свисающими усами сказал укоризненным басом: