Иван Федоров

— Открою вам тайну, — немец наклонился к уху Ивана Федорова и понизил голос. — Ваш царь поручил мне миссию: привезти в Московию разных иностранных мастеров, в том числе книжных рисовальщиков и печатников, чтобы завести у вас печатное дело. Завтра я уезжаю ко двору императора Карла и скоро буду назад с мастерами. До скорой встречи!

Немец опять приподнял свой берет, повернулся на каблуках и пошел прочь, Иван Федоров задумчиво смотрел ему вслед.

— А ведь немец дело говорит, — сказал высокий, широкоплечий детина с большими и сильными, как у каменотеса, руками. Он остановился поглазеть на диковинный наряд немца и невольно слышал весь разговор.

— Дело-то дело, — ответил Иван Федоров. — Только больно ужу этого немца рожа разбойничья.

— Это верно, — парень засмеялся, но тут же нахмурился. — Впрочем, бог с ней, с его рожей! А вот что государь задумал в чужие земли за мастерами посылать, когда можно и у себя найти — это великая досада!

— Досада, — согласился Иван Федоров. — Верно ты говоришь, могли бы мы наладить печатное дело и без немцев.

Ганс Шлитте — реальный исторический персонаж. Он был уроженцем саксонского города Гослара и прирожденным авантюристом. Шлитте побывал во многих странах и наконец судьба занесла его в Москву. Предприимчивый ум и хорошо подвешенный язык снискали ему доверие такого недоверчивого человека, как Иван Грозный. Шлитте представился влиятельным лицом, имеющим большой вес в глазах германского императора, и в 1547 году царь поручил Гансу Шлитте привезти в Москву из Германии «некоторых докторов и ученых людей, хорошо осведомленных в Божественном писании, правоведении и других свободных науках, а также всяких искусных ремесленников». Шлитте выехал в Германию, добился приема у императора Карла V и пообещал ему от имени московского царя семьдесят четыре бочки золота и помощь в войне против турок. Карл, соблазненный этими посулами, оказал авантюристу содействие, и тот без труда завербовал для поездки в далекую Московию сто двадцать три человека. Среди них были архитекторы, врачи, аптекари, литейщики, в том числе бумажный мастер, переплетчик и типограф.

Однако в Любеке Шлитте был арестован местными властями, как сам он объяснял, «из зависти и ненависти». На самом же деле ганзейские купцы и ливонские рыцари, которым принадлежала власть в Любеке, опасались усиления военной мощи Москвы, чему могли способствовать завербованные предприимчивым немцем мастера. Пока Шлитте сидел в тюрьме, мастера разбежались кто куда, и миссия Шлитте потерпела полный крах.

Но легкомысленный авантюрист не отчаялся. Он бежал из тюрьмы и, понимая, что в ближайшее время ему лучше не показываться на глаза ожидающему обещанного Карлу V, поехал в Париж к королю Генриху II, которому предложил военный союз с Москвой, а своего соучастника австрийского дворянина Иоганна Штейнберга, назвавшего себя «московским канцлером», отправил в Рим к папе Юлию III с предложением, якобы исходящим от московского царя, объединить православную и католическую церковь под властью римского папы. Это предложение было принято всерьез и наделало переполоху во всей Европе. Перспектива сближения Москвы и Рима кардинально изменяла расстановку сил на международной политической арене; обеспокоенные правители разных стран начали обмениваться дипломатическими письмами и посольствами, и, пока обман не раскрылся, многие европейские государи пережили немало тревожных минут.

Впрочем, все это уже не имело никакого отношения к книгопечатанию.

В связи с началом печатного дела на Руси нередко упоминают имя датского мастера Ганса Миссенгейма по прозванию «Богбиндер», что означает «Переплетчик». Некоторые авторы именно ему приписывают славу основателя печатного дела в России и называют его «русским Гутенбергом»; другие утверждают, что Миссенгейм был учителем Ивана Федорова и что «Апостол» был напечатан «под смотрением книгопечатного дела мастера датчанина Ганса». Однако это расхожее и до сих пор иногда повторяемое утверждение абсолютно ложно.