Иван Федоров

«Ино у него (у волоского воеводы) служил москвитин Васька Мерцалов, и он того воспрашивал: „Ты гораздо знаешь про то царство Московское, скажи мне подлинно, есть ли в том царстве правда?“ И он стал сказывати Петру, волоскому воеводе: „Вера, государь, християнская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды нет“. И к тому Петр-воевода заплакал и рек так: „Коли правды нет, то всего нет…“»

Чтоб высказать такой взгляд, коренным образом противоречащий официальной церковной точке зрения, нужна была смелость и глубокая убежденность. Эти слова, направленные против церкви и бояр, в то же время поддерживали царя в его начинаниях. Указание об отсутствии правды Иван Пересветов относил к малолетству Ивана IV, к периоду господства бояр у трона. Иван Грозный, возмужав, исправит беззакония боярства. Эту мысль Пересветов высказывает как прямое продолжение своего повествования. Так, воевода Петр добавил:

«Ино ныне пишут мудрые философы и докторы о благоверном цари великом князи Иван Васильевиче всея Русии, что он будет мудр и введет правду в Твое царство…»

Характерно, что Иван IV впоследствии в официальных государственных актах называет себя «царем правды».

Творения Пересветова стояли так близко к жизни, что в ряде случаев предвосхищали действительно проводившиеся Иваном IV мероприятия. Например, Пересветов настойчиво предлагал царю идти на Казань и на необходимость ее завоевания указывал еще до известных казанских походов Ивана IV. Точно так же Пересветов своими резкими нападками на боярство предвосхитил борьбу Ивана IV с боярами. Это обстоятельство заставило некоторых историков даже усомниться в том, когда и кем были написаны эти произведения. Карамзин, например, был убежден, что здесь имеет место тонкая мистификация. Он утверждал, что произведения, приписываемые Пересветову, написаны кем-то на несколько десятков лет позже, уже после того, как Иван IV взял Казань и ввел опричину.

Однако позднейшие исследования показали, что автобиографические данные, приведенные Пересветовым в двух его челобитных, соответствуют действительности, что, таким образом, он выступил в качестве писателя именно в первые годы царствования Ивана IV и предлагал в своих произведениях мероприятия, которые не до, а после того нашли свое отражение в государственной деятельности царя.

Но нужно сделать другое замечание. Переписчики произведений Ивана Пересветова стали вносить в них свои изменения. Так, известная мысль Пересветова о том, что правда выше веры, в некоторых рукописях перевернута совершенно наизнанку. В одной из рукописей Петр-воевода уже говорит так: «Если в Московском государстве правды и нет, но вера есть, то верой упросят у бога милости». Здесь явно видна позднейшая попытка переписчика, настроенного более религиозно, чем Пересветов, исправить его. На примере Пересветова мы видим, как рукописный способ производства книги стал извращать авторов, обезличивать их, приписывать им совершенно противоположную точку зрения. В отношении к таким резко выраженным индивидуальностям, как писатели XVI века, это было совершенно нетерпимо.

Развивая свои взгляды в ряде произведений, Пересветов пользуется разнообразной литературной формой. В одних произведениях его взгляды выражены почти в беллетристической форме, в других — гораздо больше проглядывает публицистическая направленность. Во всех его произведениях религиозный мотив играет гораздо меньшую роль. Это уже в значительной мере светские злободневные сочинения. Язык их также отличается гораздо меньшей книжностью, большей близостью к разговорному; он понятнее и энергичнее не только по содержанию, но и по выбору слов, по смелым и даже резким выражениям. Пересветов — полемист, публицист, а не келейный начетчик и книжник.

Он обратился к перу, почувствовав его возросшую силу. Характерно, что и в своих произведениях он неоднократно подчеркивает значение книги: благодаря внимательному изучению захваченных в побежденной Греции книг, «Магмет-салтан» становится мудрым правителем. Эту мысль Пересветов развил в «Сказании о книгах»:

«…Прииде Магмет-салтан, царь турецкий, с силою великою во Царьград; повеле царь Магмет-салтан у патриарха Анастасия книги греческие взята все и повеле книги християнские списати по турскии слово в слово…»

Далее «сказание» повествовало о том, как внимательно перечел все книги «Магмет-салтан», какое огромное впечатление произвели они на него, как мудро стал он по ним государством править и как сам по ним жить начал.

«…И ничего из казны своея царския во уста своя не имал: что сам сделает да пошлет продати, да на то себе есть велит купить. А рек тако: „Исполняю заповедь божию. Господь приказал отцу нашему Адаму первому поту чела своего уживати“».

«Сказание» торжественно заключало:

«А все-то Магмет-салтан, турский царь, снял образец жития света сего со християнских книг».