Читаем Иван Грозный. Кровавый поэт полностью

Шетнев Григорей Федоров сын 2 об.

Шешковской Васюк 24

Шешковской Гриша 24

Шешковской Космак 23

Шибнев Некраско 23 об.

Шилов Григорей 13

Шилов Юшко 5 об.

Широково Баженко 16

Ширяев Тимоха Васильев сын 8 об.

Шишикин Роман 6 об.

Шишкин Василей 10

Шишкин Микифорко Иванов сын 23 об.

Шишкин Пронка Иванов 28

Шоков Треня 29 об.

Шолохов Ивашко 10 об.

Шорстов Богдан 29

Шорстов Ждан 30 об.

Шорстов Ондрей 29 об.

Шорстов Фетко 31

Шубин Грязной 6

Шулгин Василей 32

Щеголь Некрас 19 об.

Щедрин Матюша 6 об.

Щеколдин Федор 5 об.

Щелин Фетка 33

Щенок Нечай 37

Щепин Иванко Никитин сын 37

Щепин Ондрей Никитин сын 37

Щипунов Аминь 23 об.

Щипунов Погошка Дмитреев 24 об.

Щупликов Богдан Михайлов сын 7 об.

Юдин Ганя 9

Юдин Митка 34

Юдин Семейка 31 об.

Юрасов Второй 21

Юрасов Григорей 25

Юрасов Молчан 22

Юрасов Ондрюша Селин 26

Юркин Гриша 24 об.

Юров Осип 32 об.

Юров Федор 32 об.

Юрьев Ермолка 34

Юрьев Иванко 34 об.

Юрьев Овдоким 35 об.

Юрьев Петруша 28 об.

Юрьев Юшко 34 об.

Ягунина Пятунка Семенов сын 24

Якимов Волошанин Проня 17

Якимов Федор 36

Яковлев Дениско 34 об.

Яковлев Иван 11

Яковлев Куземка 35

Яковлев Лучка 12

Яковлев Мансур 29

Яковлев Матюша 30

Яковлев Олешка 12 об.

Яковлев Ондрей 15

Яковлев Онуфрейко Ефимов 24 об.

Яковлев Петруша 28

Яковлев Простой 6 об.

Яковлев Тимошка 28

Яковлев Третьяк 29 об.

Яковлев Угримко 30

Яковлев Фетко Суря 28

Янсеитов Семен 5 об.

Янчюрин Иван 1 об.

Ярцов Замятия Дмитреев 22 об.

Яскин Давыд 4 об.

Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским

Первое послание Курбского Ивану Грозному

ГРАМОТА КУРБСКОГО ЦАРЮ ГОСУДАРЮ ИЗ ЛИТВЫ

Царю, Богом препрославленному и среди православных всех светлее явившемуся, ныне же – за грехи наши – ставшему супротивным (пусть разумеет разумеющий), совесть имеющему прокаженную, какой не встретишь и у народов безбожных. И более сказанного говорить обо всем по порядку запретил я языку моему, но из-за притеснений тягчайших от власти твоей и от великого горя сердечного решусь сказать тебе, царь, хотя бы немногое.

Зачем, царь, сильных во Израиле истребил, и воевод, дарованных тебе богом для борьбы с врагами, различным казням предал, и святую кровь их победоносную в церквах божьих пролил, и кровью мученическою обагрил церковные пороги, и на доброхотов твоих, душу свою за тебя положивших, неслыханные от начала мира муки, и смерти, и притеснения измыслил, обвиняя невинных православных в изменах и чародействе и в ином непотребстве и с усердием тщась свет во тьму обратить и сладкое назвать горьким? В чем же провинились перед тобой и чем прогневали тебя христиане – соратники твои? Не они ли разгромили прегордые царства и обратили их в покорные тебе во всем, а у них же прежде в рабстве были предки наши? Не сдались ли тебе крепости немецкие, по мудрости их, им от бога дарованной? За это ли нам, несчастным, воздал, истребляя нас и со всеми близкими нашими?7 Или ты, царь, мнишь, что бессмертен, и впал в невиданную ересь, словно не боишься предстать перед неподкупным судьей – надеждой христианской, богоначальным Иисусом, который придет вершить справедливый суд над вселенной и уж тем более не помилует гордых притеснителей и взыщет за все прегрешения власти их, как говорится: «Он есть Христос мой, восседающий на престоле херувимском одесную величайшего из высших, – судья между мной и тобой».

Какого только зла и каких гонений от тебя не претерпел! И каких бед и напастей на меня не обрушил! И каких грехов и измен не возвел на меня! А всех причиненных тобой различных бед по порядку не могу и исчислить, ибо множество их, и горем еще объята душа моя. Но обо всем вместе скажу: до конца всего лишен был и из земли божьей тобою без вины изгнан. И воздал ты мне злом за добро мое и за любовь мою – непримиримой ненавистью. И кровь моя, которую я, словно воду, проливал за тебя, обличает тебя перед богом моим. Бог читает в сердцах: я же в уме своем постоянно размышлял, и совесть моя была моим свидетелем, и искал, и в мыслях своих оглядывался на себя самого, и не понял, и не нашел – в чем же я перед тобой согрешил. Полки твои водил и выступал с ними, и никакого тебе бесчестия не принес, одни лишь победы пресветлые с помощью ангела господня одерживал для твоей же славы и никогда полков твоих не обратил спиной к врагам, а напротив – преславно одолевал на похвалу тебе. И все это не один год и не два, а в течение многих лет трудился и много пота пролил и много перенес, так что мало мог видеть родителей своих, и с женой своей не бывал, и вдали от отечества своего находился, в самых дальних крепостях твоих против врагов твоих сражался и страдал от телесных мук, которым господь мой Иисус Христос свидетель; а как часто ранен был варварами в различных битвах, и все тело мое покрыто ранами. Но тебе, царь, до всего этого и дела нет.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное