Иван III

Переговоры с Крымом продолжались и в 1475 году. В ответ на посольство Беклемишева Менгли-Гирей прислал в Москву с текстом союзного договора своего посла мурзу Довлетека. Иван III не был вполне удовлетворен тем вариантом договора, который привел мурза. В нем хан декларировал союз с Москвой против Волжской Орды, но уклонялся от «дружбы» против Литвы. Между тем условие это было для Ивана не менее важным, чем первое. Для достижения желательной схемы договора переговоры следовало продолжить. В четверг 23 марта в Крым отправилось из Москвы новое посольство во главе с боярином Алексеем Ивановичем Старковым (10, 9).

Московско-крымские переговоры были прерваны большой войной между Ахматом и Менгли-Гиреем. Потерпев поражение, Менгли-Гирей вынужден был бежать в Турцию. Одновременно турки начали свою экспансию в Крым. В июне 1475 года они захватили Кафу и перебили всех живших там христиан.

В конце 1478 или в начале 1479 года Менгли-Гирею удалось с помощью турецкого султана Мухаммеда II Завоевателя (1451–1481) вернуть себе крымский престол (55, 116). Союзнические отношения с Москвой были немедленно возобновлены. Крымский хан прислал в Москву своих послов с извещением о возвращении на престол. В пятницу 30 апреля 1479 года из Москвы в Крым отправилось ответное посольство Иванчи Белого. Иван III приносил хану поздравления по случаю возвращения на престол и извинялся за то, что не смог прислать своих послов ранее: «Хотел есми послати своего доброво человека твое здоровье ведети с добрыми поминками; ино на Литву проезда нет, а полем (степью. — Н. Б.) пути истомны (опасны. — Н. Б.

)» (10, 15).

В 1479 году ответная крымская делегация посетила Москву. Среди прочего Менгли-Гирей просил Ивана III переманить в свои владения живших в Киеве под покровительством короля Казимира двух его братьев — Нур-Даулета и Айдара. Великий князь исполнил эту просьбу. Осенью 1479 года оба «царевича», к вящей досаде короля Казимира, покинули Киев, прельщенные переданными им через московских агентов обещаниями щедрой милости от Ивана III. Об этом примечательном событии сообщает и московская летопись: в конце 1479 года, когда великий князь был в новгородском походе, в Москву приехали из Степи два родных брата Менгли-Гирея — «Мердоулат царь с сыном Бердоулатом, да и брат его Аидар» (31, 326).

В Московской земле жил и другой соперник Менгли-Гирея — «царевич» Джанибек, родственник Ахмата. В 1477 году он занимал ханский престол в Крыму (55, 113). И хотя князь Иван жаловался на сильную «истому» от содержания «царевичей», такого рода игры с потенциальными претендентами на крымский и казанский престол были обычным приемом московской (равно как и литовской) дипломатии. Даже и сам Менгли-Гирей получил утвердительный ответ на вопрос о том, сможет ли Иван предоставить ему убежище в своих землях в случае нового переворота в Крыму.

В воскресенье 16 апреля 1480 года московский посол князь Иван Иванович Звенец выехал в Крым. Собирая в путь посла, Иван уже знал о намерении Ахмата этим летом двинуться войной на Русь. Звенцу велено было в случае получения верного известия о начале похода Ахмата на Москву просить Менгли-Гирея тотчас выступить с войском на Большую Орду или же, по крайней мере, на Литву (10, 20).

Итак, в результате активных действий московской дипломатии весной 1480 года между Менгли-Гиреем и Иваном III уже существовал договор, согласно которому стороны обязывались помогать друг другу в борьбе с Большой Ордой и Литвой. И хотя до совместных действий московских и крымских войск дело так и не дошло, договор обеспечил Москве дружественный нейтралитет Крыма в период решающего столкновения с Ахматом осенью 1480 года.

«Крымский фактор» стал сдерживающим моментом и для короля Казимира, уклонившегося в 1480 году от войны с Москвой на стороне Большой Орды.

Великие события, которым суждено войти в историю народов, зачастую зарождаются из мелочей. Конечно, эти мелочи играют роль искры, случайно упавшей на бочку с порохом. Не будь этой бочки — ничего, разумеется, не произошло бы. Однако и без искры порох мог пролежать сколь угодно долго, тихо отсыреть и прийти в полную негодность.