Иван III

К тому моменту, когда Василий II заключил этот договор с дядей, уже грянул гром над головой боярина Всеволожского. Уход Юрия из Москвы воодушевил Василия II. Он почувствовал себя победителем и мог теперь свести счеты с виновниками своих злоключений. Приезд в Коломну с повинной не спас могущественного боярина от беды. Не помогли ему и те гарантии безопасности, которыми он, несомненно, заручился, прежде чем ехать в Коломну. Возможно, Василий II узнал о том, что еще недавно он советовал Юрию решительно расправиться с племянником. Кроме того, злопамятный и склонный к интригам Всеволожский мог толкнуть Юрия на новый мятеж. В итоге и сам боярин, и его сыновья были брошены в темницу, а их обширные владения конфискованы. Но самое страшное для Всеволожского было впереди. Скупой на слова летописец так сообщает об этой истории: «Князь же великий Василей Московский Ивана Дмитриевича поймал и велел его ослепити…» (21, 490). Так вслед за старшими Юрьевичами омочил руки в крови и Василий II. Придет время – и ему самому придется испить из той кровавой чаши, которую он поднес теперь Всеволожскому…

Юрий Звенигородский целовал крест на верность племяннику «по любви, в правду, без всякыя хытрости» (6, 80). Однако вынужденная верность никогда не бывает прочной. К тому же Юрий скоро затосковал в своем подмосковном Звенигороде. Его деятельная натура требовала движения и простора. Зажатый в тесном кольце валов, княжеский дворец казался ему захлопнувшейся мышеловкой. Близкая Москва постоянно напоминала о себе болезненными уколами самолюбия. Да и с точки зрения безопасности Звенигород был далеко не лучшим местом.

Вскоре смирившийся мятежник вновь погнал своих коней на север, в Галич. Вместе с Юрием туда отправился и его младший сын Дмитрий Красный – любимец отца, неизменно остававшийся с ним.

Раскол в беспокойном галицком семействе был выгоден москвичам. На Боровицком холме решили воспользоваться благоприятной ситуацией и бить врагов поодиночке. Едва успев утвердиться на вновь обретенном московском престоле, Василий II собрал войско и отправил его на Кострому, где находились тогда Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Руководство походом было поручено московскому воеводе Юрию Патрикеевичу. Сын литовского князя Патрикия Наримонтовича, выехавшего в Москву в 1408 году, этот воевода был своим человеком во дворце: его жена приходилась родной сестрой Василию II.

Очевидно, Юрий Патрикеевич имел приказ во что бы то ни стало найти и разгромить Юрьевичей. Когда те отступили из Костромы вниз по левому берегу Волги – он последовал за ними. Дойдя до устья Унжи, Юрьевичи повернули и пошли вдоль речки Немды на север, в сторону Галича. Вслед за ними углубился в совершенно незнакомые ему заволжские леса и московский воевода. Ему казалось, что он вот-вот догонит и пленит мятежников. А между тем Юрьевичи получили долгожданную подмогу от вятчан – восточных соседей Галицкого княжества. Кажется, дрогнуло и связанное клятвами отцовское сердце Юрия Звенигородского: ходили слухи, что на помощь сыновьям он выслал отряд своих галичан. Теперь соотношение сил изменилось не в пользу москвичей…

28 сентября 1433 года на берегу лесной речки Кусь (правый приток Немды) мятежники неожиданно напали на московское войско и наголову разгромили его. Сам воевода был взят в плен. Вероятно, битва произошла близ устья Куси, верстах в 70-ти к юго-востоку от Галича. Юрьевичи послали к отцу с предложением объединить усилия и развить успех новым наступлением на Москву. Однако тот отказался. Идти на Москву в одиночку Юрьевичи не решились. С трофеями и пленными они вернулись обратно в Кострому. Дождавшись, когда на Волге станет лед, братья перешли на правый берег и отправились зимовать к каким-то неизвестным «Турдеевым оврагам».

В Москве известие о битве на реке Куси вызвало взрыв негодования. Виновником поражения москвичей молва (вероятно, пущенная из дворца) назвала князя Юрия, якобы тайно помогавшего сыновьям. Смыть позор поражения на Куси и восстановить свой престиж в глазах только что поддержавшей его московской знати Василий II мог лишь немедленной местью мятежникам. Однако гоняться за Юрьевичами по заволжским лесам было делом не только бесплодным, но и весьма рискованным. Иное дело – поход на Галич. Здесь численное и материальное превосходство москвичей могло быть использовано наилучшим образом. Для оправдания разрыва отношений с Юрием весьма кстати оказалась молва о помощи, оказанной им сыновьям. Таким образом, поход на Галич, начавшийся зимой 1433/34 года, получил вид «справедливого возмездия». В нем участвовали и войска союзников Василия II – Василия Ярославича Боровского и сыновей умершего незадолго перед тем Андрея Дмитриевича Можайского, Ивана и Михаила. Вместе с москвичами ходил на Галич и отряд, который прислал рязанский князь Иван Федорович.