Иван Кондарев

— Мне нужно пройти к следователю. Произошла ошибка… Пропусти меня, Пармаков, — задыхаясь, произнес Корфонозов, обрадовавшись, что может найти поддержку в своем бывшем фельдфебеле, которого он совсем забыл.

— Но, господин Корфонозов, он ведет допрос. Этой ночью убили доктора Янакиева. Господин судебный следователь допрашивает одного из убийц.

— Знаю. Именно поэтому!

Корфонозов, прерывисто дыша, сердито смотрел на него, мышцы бритого подбородка ходили ходуном. Этот взгляд сразу пробудил в Пармакове глубокую, укоренившуюся еще в казарме преданность господину командиру батареи. Сам капитан Корфонозов, которого он всегда вспоминал с восторгом и чтил больше родного отца, стоял перед ним и просил его! Черные усы Пармакова обвисли. Большие мужественные глаза затуманили смущение и растерянность.

— Разрешите, я доложу, минутку, — сказал он, но Корфонозов уже взялся за ручку двери.

В тесном кабинете с выходящими на улицу окнами горели две лампы — одна на столе, за которым сидел следователь, другая на стене, под портретом молодого царя. На столе были разложены пиджак Кондарева с вывернутыми карманами, залоснившийся смятый бумажник, несколько банкнот, записная книжка и часы. Сбоку лежали исписанные листы бумаги, стояла чернильница.

Кондарев полулежал в каком-то неуклюжем кресле на высоких ножках. Бледный и растрепанный, в расстегнутой рубашке, с развязанным галстуком, он старался поудобнее устроить правую, обмотанную тряпками ногу. Увидев Корфонозова, Кондарев отвернулся.

Христакиев приподнялся и с любопытством оглядел высокую фигуру бывшего майора. Корфонозов был в офицерских бриджах, фуражке и зеленоватом, перешитом из шинели пальто с короткими рукавами, из которых торчали его большие белые руки.

— Я товарищ этого человека. Пришел объяснить вам, как все произошло, — взволнованно сказал Корфонозов и указал на Кондарева. — Ваша полиция напала на нас за городом и только по чистой случайности не убила нас обоих…

Уставшие от бессонницы глаза Христакиева скользнули по ногам Корфонозова и остановились на его перепачканных ботинках.

— Кто вы такой? — спросил он.

— Вы меня знаете, я Владимир Корфонозов…

— Хм! И зачем же вы явились? — тихо сказал Христакиев.

— Затем, чтобы объяснить вам, в чем дело, — твердо ответил Корфонозов, уязвленный холодной встречей, а больше всего тем, что Христакиев делал вид, будто его не знает. — Сожалею, что я не властен надрать уши вашим полицейским, которые не понимают, что творят. С этим человеком мы возвращались в город. Ваша полиция напала на нас в кукурузе и неожиданно открыла стрельбу, приняв нас за убийц доктора… Я только что узнал от больничного писаря, что этой ночью убили доктора Янакиева…

— Только что узнали? И сами пришли? Хм, интересно… — Христакиев оглядел его с ног до головы. — Чтобы спасти вашего товарища?

— Зачем мне его спасать и от чего? Я пришел протестовать!

Корфонозов повысил голос, нервный тик продолжал сводить ему мускулы. Измученный вид раненого Кондарева растрогал его. Спокойное и бесстрастное лицо следователя только усилило возмущение. Корфонозов изредка встречал Христакиева в городском ресторане, он считал его франтом из местного «хайлайфа», одним из тех маменькиных сынков, которые умеют одеться и держать себя в обществе и чья единственная цель как можно быстрей сделать карьеру. Сама мысль, что от этого щеголя зависит его доброе имя, оскорбляла Корфонозова.

Христакиев поднялся из-за стола.

— Господин Кондарев, вы слышали, что сказал ваш товарищ?

— У меня не было товарища! — отрезал Кондарев.

Христакиев развел руками.

— Он отрицает, что вы были с ним. Сами видите, сударь, — произнес он свойственным ему любезным и сдержанным тоном. — Вы приходите сюда, чтобы установить алиби арестованного, но, поскольку тот отказывается от вашего свидетельства, я вынужден задержать также и вас.

Но прежде позвольте вам заметить, что у меня нет своей полиции. Это полиция болгарского государства, которому вы тоже служили, будучи офицером, насколько я знаю. Пристав, увести его и обыскать!

Пристав, который все это время стоял у дверей и слушал объяснения Корфонозова, шагнул к столу.

— Господин Корфонозов, как вы… что делали вы с этим?..

Но Корфонозов словно не слышал вопроса. Он продолжал стоять посреди комнаты, не отрывая взгляда от Христакиева. Спокойный голос следователя, его холодная любезность и его взгляд убедили Корфонозова, что перед ним совсем не тот человек, каким он его считал. Этот франт позволил себе намекнуть на его офицерскую службу! Вознамерился таскать его по судам и следствиям на потеху местным обывателям! Вот, значит, как все обернулось! Ненависть к классу, от которого он оторвался, вспыхнула в его душе с неожиданной силой.