Иван Кондарев

— Выкладывай! — прошипел Манол, и тот положил на прилавок три бумажки по десять левов и несколько монеток.

Звонкая затрещина отшвырнула его к стене. Парень захныкал.

— У кого крадешь, дубина, гаденыш! Сколько раз тебе говорил, что меня не обманешь! Ступай обедать!

Парень жалобно всхлипнул, потер пылающую щеку и шмыгнул за дверь.

Манол вышел вслед за ним во двор. Сквозь забор было видно, что делается на улице. Костадин рассчитывался с официантом, а Христина поджидала его, стоя у края тротуара. Взгляд Манола задержался на обтянутых светлыми чулками ногах Христины. Ее красота обожгла сердце и вызвала зависть к брату. Манолу было некогда засматриваться на женщин, но он не был к ним ни равнодушен, ни холоден. Вымыв руки у чешмы, он поднялся наверх.

Стол накрыли в гостиной. Жена его резала хлеб. Девочка, сидя на миндере, резво размахивала погремушкой. Маленький Дачо шелестел газетой, стараясь свернуть из нее колпак.

— Подавайте на стол, — сказал Манол, взяв дочку на руки.

— Где Коста? — спросила Цонка.

— Не будем ждать его. Скажи на кухне, чтобы подавали. Позови маму.

Манол искоса глянул на жену: уже немолодая, дряблая кожа, подпаленные завивкой волосы, толстая талия, неуклюжая походка. Цонка ходила, переваливаясь, как утка, спала как убитая, и по утрам ее приходилось будить. Если брат приведет в дом ту девушку, Цонка будет выглядеть рядом с ней как курица рядом с голубкой. До сих пор он не задумывался о женитьбе Костадина, его больше заботил будущий зять, но теперь по всему видно, что Костадин опередит сестру. «Не позволю ему жениться на бесприданнице. Надо в дом нести, а не из дому», — рассуждал Манол, покачивая ребенка на коленях и чувствуя приятное головокружение от выпитой ракии.

В душе он презирал Костадина. Брат пошел по деревенской линии — в отца, и хотя учился в коммерческой гимназии, но так ничего и не постиг в торговом деле. Если семья богатела, то только благодаря ему, Манолу. «Брата хлебом не корми — дай покопаться в земле, а какой барыш от этого — ему все равно. Оставил лавку из-за какой-то глупой бабенки! Это ему даром не пройдет».

Семья уселась обедать. Мать спросила, где Костадин, но, не получив ответа и взглянув на мрачное лицо старшего сына, лишь недовольно шмыгнула носом. Ей не терпелось узнать, зачем Манол звал Миряна. Она что-то чуяла, но не могла решить определенно, что задумал Манол: то ли хочет сбыть свою мельницу, то ли купить у Миряна. Коль у сыновей зашел разговор о мельнице, не диво, что они переругались в лавке. Вот почему нет Костадина, а Манол насупился мрачнее тучи. Говорить о делах полагалось после обеда, но, рассудив, что она как-никак мать и хозяйка в своем доме, старая Джупунова промолвила:

— Не горячась и змею из норы вытащишь.

Манол даже не взглянул на нее, но Райна не удержалась:

— Что ты хочешь этим сказать, мама?

— Ты ешь. Тебя это не касается!

— Мама всегда говорит обиняками, — заметила невестка.

Джупунка метнула на нее убийственный взгляд.

— Умный и с полслова поймет, а кто не смыслит, пусть смотрит себе в тарелку.

Помолчав несколько минут, она, не вытерпев, спросила напрямик:

— Манол, где Коста? Вы что, поссорились?

— Как придет, спроси его.

— Я тебя спрашиваю.

— Сын твой холостой. Вот и развлекается по-холостяцки.

Мать поглядела на него с недоумением. Райна опустила голову, предоставив Манолу сообщить новость. Из окна своей комнаты она видела Костадина с Христиной и теперь поняла, что Манол подглядывал за ними. Ее удивила смелость Костадина.

— За кем он бегает? — спросила старуха у дочери.

— Не знаю, — ответила Райна.

— Не прикидывайся, — заметил Манол. — Так уж и не знаешь, что он волочится за твоей подружкой, дочкой Христо Влаева! Давеча оставил его в лавке, а он запер дверь и отправился пить пиво в казино: пусть этот обормот ворует!

Старая бросила вилку на стол и всплеснула руками.

— Боже-е-е!.. Ты что же, дорогая моя, ничего мне не сказала? Отчего молчала как рыба?

— Откуда мне знать, мама! Я, можно сказать, только вчера приехала.

— То-то он что ни вечер наряжается. И молотьбу забросил, и пропадает допоздна. На порог не пущу эту суку! Ишь что задумала!

— Девушка не виновата, — сказал Манол.

— Гордячки этой в доме не потерплю! Мало мы их кормили в войну?!

Старуха не на шутку встревожилась; ее худое лицо перекосилось от злости.

— Пусть выбросит эту блажь из головы! — заявила она.

— Тише, мама, он идет, — шепнула Райна.

Костадин поднимался по лестнице. Когда он появился на пороге, все впились в него глазами. Домашних поразило счастливое, самоуверенное выражение его слегка осунувшегося лица, блеск в глазах. Бросив шляпу на миндер, он поздоровался с таким видом, будто и знать не хочет, что думают о его опоздании, и сел на свое место. Райна поспешно налила ему супу. Костадин быстро опорожнил тарелку. Молчание, которым его встретили, все же произвело на него впечатление, он нахмурился, но секунду спустя его лицо снова обрело прежнее решительное и торжественно-счастливое выражение.

— А компота не будет? — спросил он.

— Поешь сперва, — сказала мать.

— Неохота. Пить хочется.