Иван Кондарев

В город приехали братья Стоенчевы. Их прибытие до такой степени возбудило горожан, что во всех корчмах и кофейных только и разговору было что о братьях да об их богатстве. В кафе «Брюссель», где каждый вечер шла крупная игра в железку, Стоенчевы спустили уйму денег, однако потом в одну ночь не только вернули проигранное, но и обчистили партнеров до последнего гроша. Под утро старший брат завязал в скатерть лежавшую на ней кучу банкнот и так с узлом прошел по улицам, словно из бани. У калитки он повесил узел на торчавший рядом гвоздь и прошел в дом. Несколько минут спустя появился младший и, даже не взглянув на узел, тоже скрылся в доме. Слух об этом узле облетел весь квартал и так поразил его обитателей, что перед домом Стоенчевых собралась целая толпа. Кто-то потрогал узел, проверяя, действительно ли в нем деньги, женщины позвали старую Стоенчевицу. Та сразу же вышла, остановилась — худющая, высокая — перед калиткой, а узнав, в чем дело, заявила, что картежные деньги бесчестные и что держать их в своем доме она сыновьям не позволит. Узел она все-таки забрала, и тем не менее к концу дня в городе, наверное, не осталось никого, кто бы усомнился в богатстве и благородстве обоих братьев.

После этого случая кое-кто из горожан, раньше и слышать не хотевшие о Стоенчевых, стали домогаться их дружбы. Среди них был и старший сын хаджи Драгана — Никола. Он слыл ухарем, игроком и бабником, то и дело попадал в дурацкие истории, о которых по городу ходили анекдоты. Джупунка не раз с притворной озабоченностью выражала сожаление, что у старого чорбаджии такой непутевый сын. А тут как раз прошел слух, что братья Стоенчевы выудили у Николы за карточным столом порядочно денег, а потом, буквально на глазах, из одного сделали два наполеондора и предложили выяснить, сойдут ли они за настоящие. Никола поверил в их искусство, принес старинное материнское монисто и отдал Стоенчевым «в переработку». До Джупунки дошло, что Поликсена, потрясенная глупостью сына и пропажей золота, слегла, а хаджи Драган не находит себе места. Джупунка решила, что более подходящего момента ей не представится. При всем его богатстве у старого чорбаджии почти не было свободных денег. Торговля, которую Никола вел спустя рукава, не приносила больших прибылей. Второй сын хаджи Драгана, атташе болгарского посольства в Париже, после изменений в правительстве Стамболийского подал в отставку и остался во Франции, тоже целиком перейдя на содержание отца. Джупунка надеялась, что все это заставит хаджи Драгана задуматься над ее предложением. Да и для приданого Антоанеты тоже понадобятся свободные деньги, а она может себе позволить отказаться от приданого. Только бы хаджи Драган согласился отдать внучку ей в невестки — какая-то доля его денег со временем все равно попадет в руки ее сыновей. Вот только не воспротивится ли этому браку отец Антоанеты…

Джупунка открыла тяжелую, с большими медными гвоздями дверь и вошла в просторный чорбаджийский дом. Поднялась на второй этаж и оказалась в большом, украшенном резьбой зале, с удобными миндерами вдоль стен. Все сверкало чистотой. И пол, и двери были, видимо, старательно вычищены толченым кирпичом. В доме, под которым находился громадный склад колониальных и скобяных товаров, было очень тихо. Только маятник больших часов мягко постукивал за стеклом. Джупунка собралась было постучать в одну из дверей, но тут откуда-то появилась Антоанета. Увидев гостью, девушка смутилась.

— Ах, Антоанеточка! А я-то дивлюсь, куда все пропали, — воскликнула Джупунка, и на ее худом лице расцвела любезная улыбка. — Но как же ты выросла, моя голубка! Эти розочки — для тебя, ты ведь у нас такая же красивая и нежная. Но где же бабушка? Говорят, она занемогла, вот я и зашла навестить. Она лежит? — озабоченно расспрашивала Джупунка, протягивая девушке японские розы.

— Да, бабушка больна. Пойду скажу, что вы пришли.

Джупунка ласково и участливо улыбнулась. Она поняла, что девушка стыдится всего происшедшего, и, чтобы невольно ее не обидеть, решила быть как можно деликатней.

Антоанета исчезла. Джупунке показалось, что девушка что-то долго не возвращается; похоже, хозяева колеблются, стоит ли принимать гостью. Это задело старуху, и улыбка, забытая на ее бескровных губах, скривилась в кислую гримасу.

Но тут Антоанета наконец-то ее пригласила.

Чорбаджийка лежала в узкой длинной комнате на высокой старинной кровати. Седые поредевшие волосы были закручены вокруг головы наподобие чалмы. Под тонким одеялом обрисовывались крупные формы полного недвижного тела. На лбу лежал мокрый платок. Увидев ее такой, Джупунка испугалась. Поликсена повела голубыми водянистыми глазами, и лицо ее искривилось в беспомощной гримасе. Возле постели сидел хаджи Драган, длинный, худой, с ниспадающей на грудь белой бородой. На руке у него висели четки. В комнате пахло камфарой.

— Что с тобой, сестрица, что случилось? Услышала вот, что ты прихворнула, и решила навестить, — начала Джупунка, смиренно усаживаясь на стул перед больной.