Иван Крылов

«Я принадлежу к тому поколению, которое училось читать по Вашим басням и до сих пор перечитывает их с новым, всегда свежим наслаждением. Мы ещё были в колыбели, когда Ваши творения уже сделались дорогою собственностию России и предметом удивления для иноземцев; от ранних лет мы привыкли не отделять Вашего имени от имени нашей словесности. Существуют произведения знаменитые, но доступные лишь тому или другому возрасту, большей или меньшей степени образованности; не много таких, которые близки человеку во всех летах, во всех состояниях его жизни. Ваши стихи во всех концах нашей величественной родины лепечет младенец, повторяет муж, воспоминает старец; их произносит простолюдин как уроки положительной мудрости, их изучает литератор как образцы остроумной поэзии, изящества и истины. Примите же дань благодарности от лица младших делателей на том поприще, которое вы проходите с такою честию для Вас и для Русского слова, пусть долго-долго Ваш пример будет нам путеводителем; пусть новыми Вашими творениями вы обогатите если не славу Вашу, то, по крайней мере, сокровище тех высоких ощущений, которые порождаются в людях только произведениями высокого искусства. Голос нашей признательности исчезает в общем голосе наших соотчичей; но это чувство в нас тем живее, что для нас прелесть старины и младенческих воспоминаний возвышается наслаждением видеть в лицо знаменитого современника, быть очевидными свидетелями его нравственной доблести; для нас память ума соединяется с памятью сердца».

Сама постановка рядом имён Крылова и Пушкина гарантировала гнев министра просвещения Уварова и шефа жандармов Бенкендорфа. На другой же день, 3 февраля, всем петербургским цензорам было разослано распоряжение, своим содержанием заставляющее вспомнить аналогичное, что появилось после гибели Пушкина:

«Господин министр народного просвещения приказал известить г. г. цензоров С.-Петербургского цензурного комитета, чтоб ни в одном периодическом издании не было ничего печатного о вчерашнем празднике в честь И. А. Крылова без особенного разрешения его высокопревосходительства. Сим канцелярия цензурного комитета, по приказанию его сиятельства господина председателя, имеет честь сообщить вашему высокоблагородию к должному исполнению».

У публичного чествования Крылова было три примечательные «отличия».

Впервые в России оно стало событием, которое подняло писателя до уровня государственного или военного деятеля.

Самым эффектным атрибутом праздника стал лавровый венок. В тот вечер он заменил собой ценный подарок юбиляру. А теперь представьте картину: по окончании обеда в примыкающем зале крупный собой Крылов сидит за маленьким столом, держа в одной руке сигару, а другою рукой придерживая полученный лавровый венок. Вокруг толпится подгулявшая молодёжь из числа литераторов, упросивших увенчанного славою писателя дать каждому из них на память по листочку из лаврового венка. Крылов с радушной улыбкой обрывает свой венок и проводит внеплановую раздачу зелёных листков, символизирующих кусочек славы.