Иван Петрович. Бытие алкаша

Район был поистине прекрасным местом для роста и развития мальчиков. Тут было всё, что можно только пожелать для счастливого, незабываемого детства, оставляющего неизгладимые шрамы на теле и ноющие в старости ребячьи переломы. Три пруда поблизости давали раздолье для водных забав и процедур. Берега не оборудованы, поэтому спуститься к воде оборачивалось целым приключением. Аккуратно, затаив дыхание, склонивши голову, вперев взгляд, сканируешь мокрую блестящую глину, стараясь не ступать на стекло с краями-бритвами и ржавые гвозди, торчащие из сгнившей лестницы. И всё равно ноги соскальзывают, летят вперёд, а твоя задница непременно вниз. И чистые плавки становятся измазаны чем-то непотребно коричневым, не оставляющим у детворы сомнений. Взрыв смеха, указательные пальцы направлены на тебя. И ты, даже не вставая, на карачках заползаешь в воду, где трёшь свою стыдобу.

Ныряли со всего, от чего можно было оттолкнуться, от берега и водокачки. Особый мальчиковый пофигизм, считаться настоящим пацаном, а не трусом, толкали на трёхметровую ржавую, густо обмотанную колючей проволокой, водокачку. Ныряли головой вниз, солдатиком – трус. Пруды тогда не чистили от торчащих труб и арматуры. Выжили.

Каждый двор – мальчиковая команда с военной иерархией. Не умеешь плавать – прочь из отряда. Не можешь переплыть пруд туда и обратно, получай звание рядового, и тебе может приказывать каждый и жареных семечек насыплют в последнюю очередь, если останутся. Умеешь плавать, делать сальто с гаража в снег, «страдовать», или по-другому «коммуниздить», яблоки в садах, уцепившись за автобус, ехать на корточках по заснеженной дороге до следующей остановки, делать бомбочки, курить пропитку, жевать гудрон и строительную липучку, собственноручно выколупанную из межплитных стыков, делать рогатки и стрелять друг по другу без какой-либо защиты в тёмном подвале? Лишь в этом случае получаешь право называться офицером. Андрей считался лейтенантом, чем чрезвычайно гордился.