Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины

– Не утруждайтесь, эта штанга для паяцев.

– Как это? – не понял Иван.

– Бутафория. Из папье-маше склеена и покрашена соответствующим образом, – коверный сперва пощелкал по «чугунному» шару ногтем, тот отозвался пустым картонным звуком, а затем одной рукой легко поднял штангу. – В цирке многое оказывается совсем другим, чем то, что видится вам из зала. А вот эти гири самые что ни на есть настоящие.

Иван взял две из них, принялся сосредоточенно подбрасывать и ловить, стараясь особо не спешить.

– Неплохо. Думаю, вам можно будет завтра выйти на манеж. Начало уже обеспечено, даже без учета того, как сложится дальнейший поединок. Только давайте договоримся, вы исполните все именно так, как я вам скажу. Это для того, чтобы публике было интересно смотреть.

– Специально поддаваться я никому не стану. Слышал, и такое у вас случается.

– Никто не просит вас поддаваться, – заулыбался коверный. – Просто каждый выход на манеж – это искусство. Бросать гири можно и в порту, здесь же – это уже искусство, выступление…

Глава 4

Каждый желающий может, но не у всякого получится. Первые проигрыши, они же и победа. Зал любит «своих». Разница между господином и синьором. И снова контракт. Ноги с кровати спустил – и ты уже на работе.

На следующий день погода испортилась. С утра моросил дождь, на море поднялись волны, оно стало темного стального цвета, словно вода превратилась в металл. О своем вчерашнем и, тем более, предстоявшем сегодня походе в цирк Поддубный соседям по квартире не сказал. То ли стеснялся такого ребячества, то ли боялся, что в результате опозорится. Чем ближе было наступление вечера, тем чаще в голову закрадывалась мысль, что стоит отказаться. Просто не пойти. Никому он ничего не должен. Разговор с коверным ни к чему его не обязывал. Но тут-то Иван знал, что обманывает самого себя. Именно себе он собрался доказать, что может многое.

«Цирковые атлеты – такие же люди, как и я, – примерно так рассуждал Иван. – Из плоти и крови. А силы мне не занимать».

Ему вспомнилось, как по-домашнему играли атлеты в шашки. Обычные улыбки, никакого геройства на лицах. Это уже на манеже они старались выглядеть по-другому – этакими непобедимыми героями. Этот образ западал в память, манил стать и самому одним из них.

И все же, вопреки рассудку, ноги сами привели Ивана к цирку. Он уже свыкся с суетой в этом месте, стал находить в ней некий смысл. Подобное однажды уже произошло в его жизни, когда он стал понимать бессистемную, на первый взгляд, портовую жизнь. И тут и там были случайные люди, но большинство четко знали свое место и свои обязанности. У каждого была своя роль. Проходимистого вида букмекер уже не стал терять время на уговоры Ивана. Он зазывал делать ставки других. Значит, запомнил.

«А может, на себя самого сделать ставку?» – мелькнула шальная мысль у Поддубного. Однако он тут же отбросил ее.

– Не говори «гоп», пока не перепрыгнул, – вспомнилась ему поговорка, услышанная от отца, и он даже проговорил ее вслух.

Публика уже втягивалась под купол цирка. Иван вошел среди последних. Он не мог сосредоточиться на представлении, да и знал его на память, мог предсказать любую выходку клоунов. Чем ближе было второе отделение, тем меньше улыбался Иван, и лишь когда, как ему показалось, коверный выцепил его взглядом из остальных, на душе стало спокойнее.

И вот оно наконец прозвучало, заветное:

– Каждый желающий может помериться с ними силами, – коверный сделал многозначительную паузу, указал на силачей-борцов, обвел взглядом зал, вздохнул:

– Ну, если и на этот раз нет желающих. Тогда…

Поддубный, хоть и был готов подняться раньше, помнил уговор – встал только сейчас и громогласно, сам робея от звука собственного голоса, проговорил:

– Есть желающие!

По уговору он оделся сегодня не по-городскому, на Иване были длинная сорочка, селянская свитка и широкие штаны, заправленные в сапоги. Зал тут же отозвался заинтересованным гулом. Коверный хитро прищурился, приложил козырьком ладонь к глазам и вгляделся в зал.

– И кто же вы такой? Кто же осмелился бросить вызов знаменитым борцам?

Атлеты тоже смотрели в сторону Ивана.

– Грузчик я портовый! – прокричал Поддубный.

– Ах, грузчик? – обрадовался коверный. – Спускайтесь же к нам. Познакомимся поближе. Похвальное рвение.

Поддубный неторопливо спускался по ступенькам, боясь оступиться. Волнение переполняло его. Ведь сотни глаз смотрели сейчас на него.

– Да это же Поддубный! Иван Максимович! – вдруг выкрикнул один из зрителей, сидевший неподалеку от прохода.

Иван покосился и тут же узнал в нем одного из биндюжников, с которым работал.

«Этого еще не хватало. Если опозорюсь, всем расскажет. Ребята смеяться станут», – пронеслось в голове.

– Иван Максимович! Докажи им за наших, – донеслось уже сзади.