Иван-Царевич и С. Волк

Но настоящие витязи Лукоморья не привыкли отступать.

А, может, пока никто не заметил, подкинуть эту записку Трисею? Пусть он ему сообщит, а тот мне потом расскажет…

Нет. Я не вправе подвергать его такому риску. Если что-то случится, то пусть со мной.

Ночью все башни черны.

Это, а еще то, что гаттерийские архитекторы дальше статьи на букву «Б» свои учебники не читают, Иванушка понял через тридцать минут после оголтелого метания по дворцовому комплексу туземных монархов.

Эта?.. Эта?.. Эта?.. А, может, эта?.. Нет, вроде, та, пятая по счету, чернее была… Или седьмая?.. А вон там, направо, еще две, и их я, вроде, пока не видел… Может, там?.. А, может, она черная в переносном смысле, и это просто как фигура речи троп, когда неприятным предметам или явлениям…

Ой, ешеньки-матрешеньки…

Бом-м-м-м… Бом-м-м-м… Бом-м-м-м…

Двенадцать!.. Опоздал!.. Не нашел!.. Идиот!..

Иван устало привалился спиной к теплому каменному боку неизвестно какой по счету башни и в бессильном отчаянии в сердцах стукнулся затылком об гладкий камень. К его великому вестибулярному изумлению стена от удара подалась, поехала куда-то вправо и вниз, и царевич начал падать, но не успел — какая-то невиданная сила ласково подхватила его и понесла наверх.

— О, как ты точен, мой герой… А твоя нетерпеливость меня просто пугает… — промурлыкал совсем рядом бархатный голос.

Иван осторожно выглянул из-под обрушившейся на него груды подушек и вдруг оказался нос к носу с хозяйкой голоса и башни.

— Ой… — слабо пискнул он и попытался провалиться сквозь пол.

Даже при мерцающем свете потухающих углей в медной жаровне в дальнем углу будуара не узнать Монстеру было невозможно.

— Извините, пожалуйста, ваше высочество… Я тут все развалил… Я нечаянно… Я просто падал и оказался здесь наверху… Я сейчас все приберу…

И царевич, пока ему не успели помешать, бросился сгребать охапками подушки с ковра и метать их на низкое ложе под черным балдахином, мысленно честя себя на все корки. Мало того, что он не нашел ни Черной башни, ни своего немногословного корреспондента, так он еще умудрился непонятным образом попасть в опочивальню дочери царя! Если бы кто-то об этом проведал, его вполне могли приговорить бы к смерти! Хорошо еще, что Монстера, кажется, в сумраке принимает его за кого-то другого, и не подняла тревогу. Надо будет как-то побыстрей отсюда улизнуть… Или, если узнает его, постараться объяснить, что произошла какая-то странная ошибка…

— Ну, что же ты, воин, не смущайся так, присядь…

— Нет, спасибо, я уже пошел… Я тут случайно оказался… Я не хотел вас отвлекать от ночного отдыха… Я просто искал Черную башню и, кажется, немного ошибся дверью…

— Но…

— Я не нарочно… Извините… До свиданья… — и Иван, не замечая, что как щит прижимает к груди последнюю подушку, попятился в том направлении, в котором, он надеялся, была лестница вниз.

— Но я ждала тебя, Язон!.. — капризно вскинув брови, воскликнула царевна.

«Узнала!!!» — пропустило удар сердце Иванушки, а потом, как только общий смысл фразы дошел до него полностью, и вообще чуть не остановилось.

— Что-о?! — задохнулся он.

— Я ждала тебя! И не понимаю, почему это тебя так удивляет, поскольку ты уж ко мне пришел, — слегка раздраженно повела плечом Монстера.

— Вы… Так это… Так значит… Эта записка…

— Да, это написала я. Слава о твоей отваге и искусстве долетела и до наших диких краев, Язон… Поэтому не торопи время, мой воин… Нас ожидает жаркая ночь… Какая прелесть! Ты краснеешь! Ой, что с тобой? Тебе нехорошо? Открыть окно?

И снова неведомая сила подняла Иванушку и бережно опустила на только что собранную им гору подушек. По всей комнате захлопали створки распахивающихся окон.

Царевна, изогнув крутое бедро, присела с краю, щелкнула пальцами, и со стола прямо к ней подплыло и зависло в метре от пола огромное золотое блюдо с фруктами.

— Хочешь персик? — коснулась она румяного плода изящным пальчиком с трехсантиметровым, покрытым черным лаком, ногтем.

— Н-нет… — Иван слегка отодвинулся.

— Грушу?

— Н-нет… — Иван отодвинулся еще подальше.

— Тогда хурму?

Тоскливый взгляд Иванушки скользнул по бескрайнему блюду и непроизвольно остановился на бананах. «Эх, Сергий, Сергий… Пошто ж ты меня оставил…» — запершило в горле.

— Ага! — довольная собственной прозорливостью, неверно истолковала паузу Монстера и взяла с кучи фруктов один банан.

Кожура под ее пальцами лопнула, распавшись на четыре желтых полосы, и полные чувственные губы искусительницы плотоядно сомкнулись на беззащитной белой сердцевине.

Иван вздрогнул и инстинктивно забился в угол.

Колдунья недоуменно нахмурилась. Что-то здесь было явно не так.

— Вы мне, кажется, что-то сказать хотели… — нерешительно набрался смелости царевич. — Когда записку писали…

— Я? — грудным голосом удивилась Монстера. — Какую записку? Ах, да. Записку… Да, я хотела посоветовать тебе, как справиться с завтрашним испытанием…

— Спасибо!

— …Но ты должен мою подсказку заработать… — мягко коснулась она коленки Ивана.

— Что я должен буду для вас сделать?

Тут непрошибаемая невинность ее ночного гостя начала беспокоить хозяйку Черной башни.