Иван-Царевич и С. Волк

Усыпить оставшегося гвардейца протяжной, навевающей гипнотические грезы о горячем бескрайнем песке, небе, выгоревшем на незнакомом, раскаленном добела солнце, и странных животных верблюдах было делом техники.

Не уставая благословлять изобретательных старичков-волшебников и их подарок, Иванушка, не переставая наигрывать на сапоге-самогуде, потихонечку приоткрыл одну створку дверей и заглянул вовнутрь.

Так и есть.

За дверями оказалось небольшое караульное помещение с рядами лавок и стоек с пиками и арбалетами вдоль стен и большим ненакрытым столом посредине, полное спящих солдат в полном обмундировании и вооружении.

За следующей дверью открывался длинный полутемный коридор, освещаемый редкими факелами, с узкими черными провалами дверных проемов в стенах.

Возле одного из таких провалов, почти в самом конце коридора, горело сразу два факела.

А на полу мирно почивали на собственных алебардах и мечах четыре бронированных охранника.

Сомнений не было.

Там.

Царевич осторожно прикрыл за собой обе двери, уронил сапог на пол — музыка оборвалась — и торопливо натянул его на ногу.

Через пару минут он уже отпирал снятым с пояса одного из стражников массивным железным ключом тяжелую дверь темницы Вахуны.

— Здравствуйте. Можно войти? — осторожно заглянул внутрь Иванушка.

Даже он понимал, что это, безусловно, не самый лучший вариант приветственного слова в таких обстоятельствах, но ничего лучшего на его измученный, не выспавшийся и голодный ум не приходило.

Внутри было темно и тихо.

Он вынул из крепления один из факелов снаружи и предпринял вторую попытку.

— Есть тут кто-нибудь?

— А тебе кого надо? — раздался в ответ из темноты скрипучий женский голос.

— Вахуну Змею.

— Она дома. Проходи, — усмехнулась невидимая женщина. — А ты кто такой? Гонец с указом о помиловании?

— Что-то вроде этого, — уклончиво согласился Иван и вошел, прикрыв за собой дверь.

Камера была маленькой, не больше двух-трех метров в длину и ширину, и абсолютно темной и вонючей.

К стене напротив двери была прикована за обе руки короткой, в четыре звена, цепью тощая старуха в заляпанном чем-то темным, изорванном балахоне. Запястья под кандалами распухли и кровоточили, а нечесаные свалявшиеся волосы падали ей на грязное лицо. Сделав шаг вперед, Иван увидел, что это была не грязь, а синяки.

Нелицензионных ведьм здесь явно не любили.

Надо сказать, что, пока он носился по переходам дворца, зачатки плана у него вырисовываться все-таки начали.

Например, по совету Кайсы, он решил сначала поговорить со служительницей оккультных наук, и только если она согласится или сможет ему помочь, освободить ее.

Но при виде жалкого положения ведьмы все здравые идеи у него из головы как ветром вынесло, и, повинуясь минутному порыву, он быстро стянул сапог, пробормотал сквозь зубы заклинание огня и описал широкий точный полукруг вокруг и над головой притихшей мгновенно Вахуны.

Струя тягучего вязкого пламени поглотила толстые блестящие цепи, как бумажные, а в стене осталась глубокая темно-малиновая, быстро остывающая арка из расплавленного камня.

— Я вас не задел?..

Колдунья осторожно приоткрыла один глаз.

— Что это было?

— Ваши цепи. Это неправильно — так обращаться с людьми.

Вахуна склонила голову на бок, чуть прищурилась, потом испуганно заморгала и стала тереть глаза грязными руками и трясти головой.

— Я ослепла! Я ничего не вижу!.. — в панике чуть не кричала она.

— Извините, — смущенно пробормотал Иван, прошептал заклинание, и невидимость прошла.

Ведьма вытаращила слезящиеся глаза.

Такой магии она никогда не видела, о ней не слышала, и не представляла, что такое возможно.

Колдунов такой силы в тысячелетней истории Агассы можно было пересчитать по пальцам.

Одной руки.

И еще четыре осталось бы.

Он не знает пределов.

Он всесилен.

Он добр.

Он опасен.

— Где стража? Где часовые? Как ты сюда попал?.. — настороженно спросила она, ожидая услышать самое худшее.

И ожидания ее оправдались.

— Стража вся спит, а прошел я сюда невидимкой, — просто ответил гость.

— Спит… Хм… Наверное, притомились… Зачем ты пришел? Рассказывай. Только быстро. У меня в полдень казнь, — резко проговорила Вахуна, стараясь унять и не показать пришельцу начинавшую ее бить нервную дрожь.

— Быстро?.. Вообще-то, это долгая история… Но, если быстро… Мне нужна ваша помощь, — выдохнул пришелец, не замечая, кажется, ее переживаний. — Во-первых, мои знакомые поели лунных ягод и превратились в чудовищ. И я хотел бы, чтобы вы помогли им принять прежний облик…

«Ага… Так мы не всесильны…»

— …Вот эти ягоды, — царевич достал из кармана не раздавленные остатки.

— Так… Интересно… Дай-ка посмотреть… — рука ведьмы уже почти не дрожала. — Хм… С виду — вполне обычные ягоды… Только спелее… Ну, так это не удивительно — сейчас осень… Кроме поноса вряд ли что-то могло быть… Зачем они вообще их собирали? Примета говорит, что после двадцатого дня осени они становятся несъедобными… Сейчас ведь уже день двадцать первый — двадцать второй?.. — нерешительно предположила она.