Иван-царевича не надо (СИ)

Я тихо улыбнулась, вспомнив историю замужества сестры Андрея. Мы поженились с ним сразу после Рождества. Само торжество было тихим, семейным, пригласили только нескольких наших друзей-соседей. А через неделю, в разгар Святок раздалось — "Раздаются тары-бары, к нам приехали гусары!!" То есть, в Вязьме на постой встал гусарский полк. Что вызвало всеобщий переполох, среди дамского населения — восторженный, и угрюмо-настороженный — среди мужского.

Срочно перетряхивались все наряды, чистились до режущего глаза блеска драгоценности, выбирались ленты для причёсок, бесконечно ездили друг к другу дамы советоваться. Ажитация была страшная. Но меня она не касалась, я переживала медовый месяц. Но у нас была Наденька, и о ней стоило подумать. Так что и мне пришлось принять участие в этой вакханалии.

И на первом же балу уездного предводителя Надя познакомилась с ротмистром Седлецким. Это был молодой человек лет тридцати с небольшим, серьезный, спокойный, среднего роста, с приятным лицом. И он принялся ухаживать за нашей Наденькой. И Надюша охотно принимала знаки внимания, она просто расцвела. Исчезла некоторая угловатость и худоба после болезни, она округлились во всех стратегических местах, в глазах плескалось счастье и радость.

Но, к сожалению, прошла зима, и гусарский полк отбывал с зимних квартир. Среди уездных дев наступила грусть. А к нам, как раз накануне праздника Пасхи, прибыл ротмистр Алексей Седлецкий. Надюша вспыхнула, как маков цвет, увидев своего поклонника и смутилась, опустив очи долу. Андрей долго разговаривал в кабинете с приезжим офицером, потом они вышли к нам и мой супруг объявил, что господин Седлецкий попросил руки нашей Нади, и он спрашивает сестру, желает ли она составить счастье господину ротмистру. Надя желала, а я взволновалась. Как она со своим слабым здоровьем, будет мотаться с мужем по гарнизонам? Но Алексей меня успокоил. Летом он выходит в отставку и возвращается в свое имение, на границе Московской и Смоленской губернии. Его отец, старый граф Седлецкий, скончался ещё осенью, сейчас временно за имением присматривает его дядя, брат отца. Но у него свое имение и он не может уделять много внимания. Поэтому ротмистр выходит в отставку, женится и едет домой с молодой женой.

Вот так наша Наденька и стала графиней Седлецкой. Навещала она нас так часто, как могла. С этим же полком решилась и судьба Анны Пешковой. Девушка со всем пылом первой девичьей любви влюбилась в лихого красавца — поручика. Мать, поглощённая борьбой за власть в доме с невесткой Евдокией, равнодушно дала дозволение на брак дочери, а Иван Аркадьевич и вовсе носа из кабинета не высунул. И укатила Анечка с полком аж в Санкт-Петербург. Отставка пока что нашему поручику, теперь уже целому майору, не светит, и Анечка продолжает покорять своей красотой, добрым нравом и обаянием петербургские гостиные.

Само же семейство Пешковых от постоянных внутренних дрязг тоже не получило ничего хорошего. Аполлинария Семёновна растеряла остатки красоты, от постоянного брюзжания характер у нее испортился окончательно, и ее перестали приглашать на балы и приемы из-за желчности. Евдокия Пешкова, "Проня Прокоповна", тоже не отличалась покладистым нравом, постоянно пилила мужа, что они безвылазно сидят дома. А куда они могли выезжать, если их не приглашали? Местное общество так и не приняло сей мезальянс.

Иван Аркадьевич тоже несколько обрюзг, в некогда шикарной шевелюре появились проплешины, красноватый нос и отеки под глазами. Были у нас подозрения, что пьет он втихую. Единственное положительное из всего, что Евдокия взяла управление хозяйством в свои руки, и получилось у нее это весьма неплохо. Стекольный заводик она сумела запустить. А мы ей подсказали, что будет пользоваться спросом, и что не стоит задирать цены, тогда прибыль будет постоянной.

И в самом деле, все окрестные помещики охотно покупали у нее листовое стекло для теплиц, насмотревшись на мои начинания. А уж стеклянные банки в сезон — самый покупаемый товар у нее. И нам хорошо, не везти хрупкий товар из Москвы.

Ещё с лёгкой руки нашего ООО, поместья нашей волости разделились по специализациям. Примерно две трети сеяли сахарную свеклу, остальные сажали картофель. Давно уж забыли про "чёртовы яблоки". Зерновые и крупяные культуры сеяли для внутреннего потребления. Прасолы нашу волость обходили стороной, знали, что на халяву поживиться им больше тут нечем. Как закончатся уборочные, так и потянутся в Москву обозы наши с овощами, а по морозу и с мясом. Да и сахар наш расходится по всей губернии.

Пока я сидела и отдыхала, наслаждаясь погожим деньком, сказки у Нади закончились, и опять послышался галдеж ребятни. Среди всех выделялся звонкий, командирский голосок нашей девятилетней Леночки. Иногда мы называем ее "декабристкой". И это не совсем шутка, скорее, грустный факт.