«Иван Васильевич меняет профессию»: сюжеты и персонажи

Что касается остальных достижений научно-технического прогресса, то кроме «малозаметной и незнакомой аппаратуры», мы их видим не так уж и много: большие аэропланы, маленькие летательные аппараты (один из них Милославский прихватит с собой в прошлое) и переговорное устройство, отдаленно напоминающее современный телевизор. Как бы то ни было, Милославскому ни разу не представляется случай произнести свою знаменитую фразу: «Видел чудеса техники, но такого никогда!»

Про географию мы тоже узнаем не слишком много. Кроме "Блаженства", в Большой (кто бы сомневался!) Москве есть еще один (элитный?) район со стеклянными башнями, имеющий название "Голубая Вертикаль", жители которого по праздникам летают в гости к обитателям "Блаженства"; кроме того, упоминаются Индия, в которой, по словам Милославского, "ничего интересного нет", и Лондон, где живет "мировая знаменитость" профессор Мэрфи. Сразу же приходит на ум знаменитый "Закон Мерфи", который гласит: "Если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так". Что же, этот закон оказался применим и к судьбам героев пьесы Булгакова, у которых в бесклассовом и, возможно, беспроблемном обществе неожиданно стали возникать проблемы.

Согласно пьесе, некоторые детали быта остались в будущем неизменными: люди XXIII века курят (Куда смотрит Народный Комиссар здоровья? Или такого в «прекрасном далеко» нет?), имеют портсигары и носят часы. Впрочем, в отличие от 1930-х, в новой Москве большое значение придается сохранению «приватности»: в гости без предупреждения обычно не ходят, и прежде чем заявиться с визитом, визитер должен с помощью специального аппарата подать хозяину сигнал.

Радаманов. – Вот тебе раз! Дорогой мой, что же вы не дали сигнал, прежде чем подняться? Бунша. – Очень удобный аппарат, но сколько я ни дергал… Радаманов. Да зачем же его дергать? Просто-напросто он закрыт.

Про высохшие болота и свирепых диких зверей, в одночасье утративших свою одичалость и свирепость, в пьесе ничего не говорится, однако без лимонада, обещанного Фурье, люди будущего не остались.

Доктор Граббе – Милославскому: -Вы пили что-нибудь? Милославский. – Лимонад.

Милославский, которому довелось отведать этот «нектар богов», остался, как будто, не слишком доволен. Впрочем оказалось, на его счастье, что в «Блаженстве» пьют и более крепкие напитки (но отнюдь не злоупотребляют этим!), преимущественно шампанское. Судя по всему, лимонад в морях-океанах, обещанный Фурье, М. А. Булгаков заменил другой человеческой мечтой, с национальным, быть может, оттенком специфики, которую наверняка одобрили бы многие его современники (и не только они). И, в частности, жильцы квартиры No 50 в доме 10 по Большой Садовой улице, где писатель прожил около трех лет, и которой посвятил свой рассказ «Самогонное озеро».

Анна (секретарь Радаманова): – Вы пьете спирт? Милославский:– Кто же откажется?

Анна. – Ах, это интересно. У нас, к сожалению, его не подают. Но вот кран. По нему течет чистый спирт.

Как выясняется, в новом мире по-прежнему отмечают праздник первого мая, однако само празднование имеет некоторую специфику, потому что его участники в этот день одеваются во фраки и бальные платья и пьют шампанское.

Бунша:– Все это довольно странно. Социализм совсем не для того, чтобы веселиться. А они бал устроили. И произносят такие вещи, что ого-го-го… Но самое главное – фраки. Ох, прописали бы им ижицу за эти фраки!

Возможно, Бунша и не был так уж неправ, когда возмущался людям во фраках на балу, ощущая неправильность такого наряда и, не исключено, его своего рода «инфернальность».