Иван Васильевич Мушкетов (1850-1902)

К официальному письму моему к Вам, многоуважаемый Иван Васильевич, считаю нужным приложить несколько слов. . . К. В. Гилев уже уведомил Вас, что я решил в нынешнем году ограничиться геологическими исследованиями Д. Л. Иванова. Я действительно сначала решил так, но по совещании с К. В. Гилевым и Д. Л. Ивановым пришел к другому убеждению, т. е., что решить вопрос о том, лучше ли Вам теперь же посетить еще Туркестанский край для окончательного обзора или приступить к обработке собранного Вами материала по геологии края, а приехать сюда по окончании Ваших кабинетных трудов, можете Вы один, а не мы. Поэтому прошу Вас при решении сего вопроса, который не может не интересовать Вас, по крайней мере столько же,сколько и меня, не стесняться отзывом ... К. В. Гилева о моем декабрьском решении, а сделать как лучше, о чем буду ожидать Вашего уведомления.

Вероятно, И. В. Мушкетов еще и сам не имел твердых планов на 1880 г., так как на письма К. А. Кауфмана ответил только в начале апреля 1880 г. Действительно, в результате экспедиций 1874—1879 гг. им уже был собран огромный геологический материал, который требовалось срочно обработать и подготовить к публикации, но и задуманное исследование современных ледников Тянь-Шаня не хотелось откладывать надолго. Он все же решается ехать в Туркестан, о чем 7 апреля извещает К. П. Кауфмана телеграммой.

Ваше высокопревосходительство, сердечно благодарю Вас за письмо и позвольте мне необходимо приехать нынешнее лето в Туркестан, чтобы закончить исследования. Во избежание потери времени прикажите выслать мне прогоны телеграммой: выеду в конце мая. Подробности письмом ... .{21}

В письме К. П. Кауфману Иван Васильевич писал, что целью его исследований в продолжение наступающего лета будет главным образом Зеравшанский ледник, который он предполагает вместе с Д. Л. Ивановым пройти пешком. Послал он письмо и Д. Л. Иванову, приглашая его участвовать в экспедиции, и тот, с согласия К. П. Кауфмана прервав свои исследования в Фергане, начал активную подготовку к ней.

Отправил (4 мая 1880 г.) И. В. Мушкетов письмо и К. В. Гилеву.{22}

Читаю и не верю своим глазам, Константин Васильевич! Что это все означает? Откуда все это пошло?. . . Получил от Кауфмана письмо: официальное и частное — собственноручное и до такой степени любезное, что я даже сконфузился; получил от Вас бумагу краткую и для меня малопонятную по своим мотивам. . . Ваша роль в этой истории для меня самая загадочная и грустная — сужу по письмам Кауфмана, в которых он почти извиняется за Вас. . . Признаюсь, я никак не ожидал, что Вы, Константин Васильевич, личную несимпатию к Д. Л. Иванову превратите во вражду ко мне и позволите себе так неосновательно третировать меня, мне даже и теперь не хочется верить этому ввиду наших бывших теплых отношений. . . Я никак не думал, что Вы из-за личной несимпатии решили испортить дело. . .,{23} которое стоит столько труда и денег, которое ведется столько лет и которое до сих пор ни у кого не возбудило даже и тени сомнения в своей полезности. . . Ваш поступок меня не оскорбил и не обозлил, так как я убежден, что он есть плод Вашей горячности, но он меня опечалил до глубины души. . . Вы теперь для меня умерли в смысле человека. Прощайте, высказать все это я считал своим долгом. . .