Иволга будет летать (СИ)

– Это оставляет две возможности; три, если предположить, что Абрамцев зачем-то собрал себе личный, незарегистрированный коммуникатор и пронес его незамеченным в кабину, – сказал Смирнов, жестом давая понять, что думает о третьей возможности. – Итого, всего два варианта. Либо Абрамцев без помощи внешних факторов пережил так называемый «инсайт», озарение, сложил два и два и самостоятельно сделал выводы. Либо стрессовую информацию ему сообщила Иволга. Игорь, подобное действие со стороны искина теоретически возможно?

– Возможно, – односложно подтвердил ссутулившийся в кресле Белецкий. Не для Смирнова, с которым ситуация уже обсуждалась, но для всех остальных.

– Но ей-то откуда об этом знать?! – изумился капитан Цибальский. – Не в кабине же они… к-кхм. – Он, смутившись, кашлянул в кулак.

– Тесно там и острых краев много, – нарочито-серьезным тоном сказал Мелихов. – Даме бы не понравилось.

За столом послышались сдавленные смешки.

– Попрошу без шуток-прибауток, Павел! – Подполковник Кречетов осуждающе взглянул на молодого летчика. – Вопрос был задан резонный. Откуда Иволге знать то, что и для большинства людей-то новость?

Кречетов оглядел собравшихся за столом; взгляд его остановился на Белецком.

– Не может же быть, чтобы она научилась распознавать чувства точнее человека! Но откуда-то же она узнала. У вас есть объяснение, Игорь Дмитриевич?

– Не важно, – вмешался Каляев, до того все совещание молчавший, и только меланхолично поглаживавший пальцами серебристый корпус служебного планшета; Кречетов поглядывал на устройство с завистью. – Достаточно и тех людей, кто догадывался. Кто угодно мог ей сказать и теперь даже не помнить об этом. Допустим, упомянуть вскользь в разговоре друг с другом… Тут мы концов не найдем, но это и не важно. Важно другое: зачем искин передал информацию Абрамцеву?

– Возможно, тоже ненамеренно. – Кречетов пожал плечами. – Упомянула в связи с каким-то иным поводом.

– Каковых, надо полагать, предостаточно в кабине маневрирующего над сопками вертолета, – насмешливо сказал Каляев. – Возможно, ненамеренно. А если намеренно – то зачем?

Повисла неприятная пауза.

– На этот вопрос мы получим ответ только после того, как удастся допросить Иволгу, – сказал Смирнов. – Кожух выдержал взрыв, но сочленения элементов кибермозга пострадали от нагрева и удара достаточно существенно; кибернетики дают на первичное восстановление минимум трое суток. До того мы можем только выдвигать гипотезы. Прошу заметить: не ради того, чтобы кого-то обвинить! А для планирования наших действий. Вы предлагаете что-то конкретное, Михаил Викторович?

– Я предлагаю исходить из предположения, что Иволга может руководствоваться некой неясной, пока неизвестной нам мотивацией в своих действиях, – сказал Каляев. – А также, что она способна вводить людей в заблуждение. Даже опытных киберпсихологов.

Поднялся шум; сразу половина участников совещания заговорила одновременно – возмущаясь, не соглашаясь, поддерживая.

Когда Смирнов, наконец, сумел призвать всех к порядку, он обратился к Белецкому:

– Игорь. Ответь предельно кратко и однозначно. Так, чтобы понял каждый. То, о чем говорит инспектор Каляев, принципиально возможно?

– Да. – В наступившей тишине голос инженера прозвучал очень громко. – Теоретически возможно. Однако это…

– Достаточно! – перебил его Смирнов. – Раз возможно, то мы будем исходить из предположений, озвученных инспектором. Если Иволга, предположительно, может играть против нас «в темную» – нужно подумать и определиться, что мы можем ей противопоставить. Как можем вывести ее на чистую воду.

– Я подразумевал лишь то, что на данном этапе расследования нам стоит критически относиться к любым полученным от искина сведениям, – сказал Каляев. – А конкретные меры продумаем, когда получим больше информации.

Но его уже никто не слушал: только профессор Коробов, заведующий лабораторией киберсоциометрии, искоса взглянул в его сторону:

– Ко всему в нашем деле стоит подходить критически, Михаил Викторович: это само собой разумеется. Итак, давайте подумаем…

Совещание продолжалось еще полчаса и прошло в оживленном обсуждении; высказывалось множество самых разных предположений. По итогам Смирнов поручил Коробову адаптировать к задаче старый диагностический тест на «скрытые мотивы»: ни к какому другому результату оно ожидаемо не привело.

***

После совещания Смирнов остался в приемной давать комментарии прознавшим о случившемся представителям гражданских властей. Белецкий вернулся в научный корпус. Там, часом позже, его разыскала Абрамцева. Она был взбешена, и не пыталась это скрыть.

– Игорь! – Она вошла в кабинет инженера без стука и плотно притворила за собой дверь. – Осведомленность Птицы – твоих рук дело? Твоего длинного языка, чтоб тебя!

Белецкий отпираться не стал.

– Слава знает? – спросил он только, не отводя взгляда от запутанного чертежа на огромном, в полстены, мониторе.