Ивушка неплакучая

Минька и Гринька были неразлучными друзьями. Слово «неразлучные» попросилось в строку не потому, что подвернулось к случаю как паиболее доступное и привычное. Минька и Гринька были действительпо, в самом буквальном смысле, неразлучны. Если ты где-то увидал долговязого, к четырнадцати годам вымахавшего чуть ли не в сажень ростом Гриньку, то так и знай: где-то рядом должен быть и малюсенький, увертливый, как угорь, чернявенький и кучерявый Минька. Ходили в школу вместе, ночевали вместе: одну ночь в Минькином доме, следующую — в Гринькином, делали так, чтобы не обижать матерей. Шустрый глазами, ногами, Минька был шустер и остер головой, башковит: учился только на пятерки, лишь по поведению была у него неизменная во всех четвертях четверка, да и то потому, что он принужден был делать подсказки то одному, то другому своему товарищу и прежде всего, конечно, Гриньке, который не был отличником, но с помощью Миньки в ударники все-таки выбивался. Само собой получалось, что Минька верховодил простодушным и добрым, как все великаны, податливым Гринькой, но руководил им так, чтобы тот и не чувствовал этого руководства, подсознательно понимая, что настоящая дружба рождается там, где люди не помыкают друг другом, а помогают один другому.

Минька помогал, а потому и был любим Гринькою. Ночь перед комсомольским собранием ребята провели в Минькином доме, куда по случаю столь великого события в жизни ее приемыша пришла и Степанида Луговая. Минька и Гринька устроились в передней, а их матери в задней избе. Те и другие за всю ночь не сомкнули глаз. Ребята экзаменовали друг друга по специальному вопроснику, разосланному райкомом комсомола, чтобы не завалиться на собрании, а затем и там, где выдаются билеты члена Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи: для начала каждый из них несколько раз кряду произнес вслух эти слова, расшифровывая таким образом пять давно ставших знакомыми и родными, лег-копроизносимыми букв — ВЛКСМ. Степанида и Мария, прислушиваясь через приоткрытую дверь к звонким их, все набирающим и набирающим силы, уже плохо контролируемым взволнованным голосам, сами, не замечая того, заражались энтузиазмом детей, начинали вслед за ними повторять те же слова, при этом путались, спотыкались языками, ворчали досадливо: «Разве запомнишь? Тут любой собьется». А перед их сыновьями было двадцать три вопроса, заключавших в себе всю историю комсомола. Минька и Гринька знали, конечно, что не все эти вопросы будут заданы им на собрании и на бюро райкома, но какие-то из них обязательно будут заданы. Но какие именпо? Кто же скажет тебе заранее! Нужно быть готовым к тому, чтобы хорошо, четко, без запинки ответить на любой из них, а это значит — на все двадцать три вопроса. Сначала шли по порядку, так, как эти вопросы расставлены в списке, затем задавали их друг другу вразбивку. Из горницы все время слышалось: «Что является высшим органом ВЛКСМ?» — «Что такое комсомол?» — «С каких пор комсомол носит имя Ленина?» — «Кто был первым пионером?» — «Кто был первым комсомольцем?» — «Когда родился В. И. Ленин?..»

Мария Соловьева и Степанида Луговая, слыша все это, хмурились, глядели со страхом друг на дружку, шептались: «Господи боже мой, да тут голову сломаешь, с ума сойдешь, право слово! Кто же могет запомнить такую пропасть вопросов! Провалятся ребятишки, ей-ей, провалятся!»

А ребята не унывали — подбадривали себя, отвечали громко, с воодушевлением, как на экзамене.

— Расскажи, Луговой, — напирал на своего товарища Минька, — какие комсомол имеет ордепа и за что они получены?

Минька вскакивал с места, ходил по комнате, пригибаясь, боясь поднять головой потолок, орал что есть моченьки:

— Первый орден, орден Красного Знамени…

— Боевого, — поправлял Минька.

— …орден боевого Красного Знамени был получен комсомолом в одна тысяча…

— Без «одна», — опять поправлял экзаменующий.

— …был получен в тысяча девятьсот двадцать восьмом году.

— За что?

— Да ты не перебивай меня! — взмолился наконец Гринька. — Все скажу по порядку. За что, говоришь? Известно за что: за участие в гражданской войне.

— Правильно. А второй?

— Второй орден, орден Трудового Знамени…

— Красного Знамени!

— …Трудового Красного Знамени, был получен комсомолом в тысяча девятьсот тридцать первом году за восстановление народного хозяйства. Третий орден, — заторопился Гринька, чтобы упредить своего дружка-экзаменатора, — орден Ленина, был получен комсомолом в июне тысяча девятьсот сорок пятого года за участие в Великой Отечественной войне, — закончил он без малейшей запинки, потому как считал про себя этот орден самой дорогой наградой для ВЛКСМ.

— Ну а четвертый? — спросил Минька, видя, что его друг остановился, как норовистый конь на бегу. — Четвертый — когда и за что? Молчишь? А говоришь — не перебивай. Подсказать, что ли?

— Погодь, может, еще вспомню…

— Не вспомнишь. Не морщи лоб, не тужься — не знаешь. Слушай. Четвертый орден, орден Ленина, был получен комсомолом в сорок восьмом году за активное участие в мирном строительстве…