Из бутика с любовью

«Сегодня в Киеве загорелся бензовоз, – прочитала она, – в нем было восемнадцать тонн бензина. Водитель почувствовал запах гари, выскочил и принялся гасить пылающее колесо. Колесо удалось потушить, что само по себе удивительно, ибо горят покрышки просто отлично. До заправки он не доехал несколько десятков метров. К счастью. В связи с этим вспоминаются две истории, – писала Стекл_offa. – Первая произошла с моей мамой. Она ехала на моем «Ланосе» к своей сестре по трассе в другой город. Ночью. И вот видит, что из впереди идущей фуры вырываются языки пламени. А фура себе спокойненько едет, водитель ни о чем не подозревает. С третьей попытки мама обогнала фуру и ехала рядом по встречке, изо всех сил сигналя. Потом обогнала и приклеилась впереди, мигая аварийкой. Короче, выполнила общечеловеческий долг и проявила гуманизм, чем я горжусь, ибо мама обычно ездит плохо и в основном по прямой, а тут такие кульбиты...»

Ира пробежалась глазами по посту до конца и перешла к следующей записи – подборке медицинских новостей про мозг вообще и человека в частности.

«Те, у кого хорошая реакция, живут дольше, – писала Стекл_offa. – Казалось бы, никто уже не охотится ни на кого, от тигра убегать не надо, от скорпиона уворачиваться тоже не надо, рыбу голыми руками ловить, опять же, не обязательно, а поди же ты – все равно, по статистике, люди с хорошей реакцией дольше живут. Интересно, что различия начинаются уже в момент рождения – некоторые новорожденные сразу начинают недовольно кричать, реагируя на изменения окружающей обстановки. Другим нужно больше времени».

– Это явно не про Александра, – поняла Ира.

«Если перед маленьким мальчиком положить мячик, он его пнет ногой. Маленькая девочка поднимет мячик и прижмет к себе. А я, наивная, считала, что поведенческие различия проявляются намного позже, – продолжала Стекл_offa фокусироваться на теме мозга человека. – А если перевернуть фотографию лица вверх тормашками, происходит снижение узнавания на двадцать пять процентов. С другими объектами такого эффекта нет».

Ира залпом допила кофе. Пока про Александра не было сказано ни слова. Но она чувствовала, что напала на след.

Петр вошел в квартиру Евгении Витальевны и огляделся, будто был большим псом, которого привели в новое жилище.

«Не хватало еще, чтобы он начал обнюхивать углы», – подумала Евгения.

В квартире царил идеальный порядок.

– Казарма, – сказал Петр. – Где тюлевые шторки? Где цветы в вазочках? Даже пыли нет.

– Пыль организовать несложно, – отреагировала Евгения. – Только зачем?

– Чтобы человечнее выглядело. Кстати, еда есть?

– Йогурт.

– А мясо?

– Йогуртов с мясом не бывает.

– Можно мясо без йогурта.

Он прошел на кухню и открыл холодильник. Батарея йогуртов, куча зеленых яблок, блестящих, как будто их долго натирали воском, бутылка минеральной воды, три веточки сельдерея. Петр поморщился.

– Уже качаешь права? – спросила Евгения Витальевна. – В тюрьме, наверное, кормили лучше.

Он поднял на нее глаза и захлопнул холодильник. В глазах разгорался гнев.

– Я начинаю понимать, почему ты одна, – сказал он. – Если ты собираешься с утра до вечера напоминать мне о том, что я и так помню, то я, пожалуй, вернусь туда, откуда ты меня забрала. Не думай, что меня так уж это пугает.

Он пошел в прихожую.

– Ну и иди, – сказала она.

– Я всего лишь за мясом.

В дверь снова позвонили, и Вероника, которая, пригорюнившись, сидела на кухне и смотрела передачу о повадках японских макак, усмехнулась.

– Не выдержал разлуки, голубчик, – решила она.

С триумфальной улыбкой она выдвинулась в сторону прихожей, неся обширные телеса. Вероника расправила плечи, выставила вперед грудь и распахнула дверь. Давешнего знакомого не было, на лестничной площадке стояла крупная блондинка, в которой наблюдательный глаз Вероники тут же узнал посетительницу курсов, и худощавый мужчина, в котором Вероника тут же признала какого-то начальника – непонятно какого, непонятно чего, но точно начальника. Сзади маячила охрана. Слева майор в форме.

Веронике поплохело.

– Я же постепенно отдаю долг, – сказала она. – Поймите, я сто раз всем рассказывала, это была финансовая пирамида, многие не свои деньги несли, но я же собиралась их отдать. Я отдаю как суд постановил, – продолжала она. – То есть... в прошлом месяце... так получилось.

Она бы покраснела, если бы сквозь слой косметики хоть что-то было видно. Первый страх прошел, Вероника присмотрелась, потом немного пораскинула мозгами, и ей стало понятно, что эти люди пришли не за недоимкой.

– А в чем, собственно, дело? – спросила она.

– Вероника, – сказала Марина, – мы всего лишь пришли вас предупредить. Девушка, которая была с нами на семинаре, Кира, убита. Будьте осторожны.

– Тощенькая такая, что ли? – спросила Вероника после небольшой паузы.

Ее лицо ничего не выражало, ничего. Через слой пудры, тонального крема, корректора, ботокса, туши, помады, румян и теней для век не пробивался ни один эмоциональный луч. Ресницы негромко стукнули друг о друга – Вероника моргнула.

– Ужас какой, – вдруг произнесла она.