Из дневников и рабочих тетрадей

Зимой Ю. В. читал мне главы из романа «Время и место». Самыми лучшими были часы, когда, прочитав несколько новых страниц, он вспоминал время, о котором писал в тот день. Много смешного, много печального.

Я помню рассказ Казанина, сидевшего в одной камере на Лубянке с отцом Ю. В. Валентин Андреевич тоже вспоминал детство и юность на Дону. Юра все больше возвращался в юношеские годы.

Роман уже жил своей жизнью.

Мне казалось, что я знаю Юру почти наизусть. Это было не так.

Иногда вдруг узнавала себя на страницах романа в беспощадном свете. Однажды после особенно откровенного и жесткого пассажа он спросил:

– Это ничего? Ты как?

Мол, держишь удар? Я ответила, мне кажется, спокойно:

– Это слишком. Но не обращай внимания.

Я знала, что так же беспощаден он и к себе.

Был один случай, мы заигрались в прямом смысле. Вздумалось мне изобрести ситуацию, будто мы – другие люди и только что познакомились. Я зарвалась, недооценив его пронзительное понимание людей, понимание не только того, чем человек хочет казаться, но глубже: он умел разбирать человека, как матрешку. Вот я и получила свое. Дело чуть не кончилось разрывом, а в дневнике появилась запись:

Теперь я знаю, какой она была с другими. Зачем я добивался этого знания? Вечное стремление дочерпывать до конца. Мать была права: не надо дочерпывать до конца. На дне бывает ил, водоросли.

И совсем другое.

Вчера ходили к Зимянину[267] большой компанией, просить за Ю. П.,[268] за театр, который медленно строится, против Минкульта со всеми его худсоветами, приемками и прочей дребеденью.

Маленький человечек сидел за огромным столом и время от времени тер виски со страдальческой гримасой.

А. участливо спросил:

– Мигрень?

– Да, мигрень от бессонницы.

Тема для всех близкая, и понеслась. Стали давать советы, как бороться с этим злом – бессонницей. Конечно же, деликатнейшим образом дали понять, что при такой загруженности государственными делами бессонница – бич неизбежный. Нужно то-то и то-то делать.

М. посоветовал горячий сладкий чай. Б. – прогулки перед сном. В. – детективы. Е. – какие-то травы и не работать допоздна...

Съехали на работу. Кто какое время предпочитает. Все делились опытом наперегонки, когда и как. Я молчал в углу. Было противно. Человечек все чаще бросал на меня короткий контрольный взгляд. Так учитель поглядывает на двоечника и хулигана, сидящего на последней парте.

– А вы, Юрий Валентинович, когда предпочитаете работать?

– А я предпочитаю вообще не работать.

«Испортил песню, дурак!»

Такие выходки даром не проходят.

У Зимянина была хорошая память. Когда, уже после смерти Юры, Олег Николаевич Ефремов задумал поставить «Старика» на сцене МХАТа, Зимянин, который по-прежнему «отвечал за творчество», категорически запретил это делать.

На Юру вообще иногда «находило».

Я помню первый визит к одним моим новым родственникам. Только что вышел сборник с «Домом на набережной», и один из родственников все никак не мог переключиться с темы грядущего гонорара.

– А сколько вы получите?

– Не знаю.

– Нет, ну все-таки.

– Не знаю, неважно.

– Как неважно?! Вы ведь живете от гонорара к гонорару. Что заработаете, на то...

– А я вообще больше работать не буду. Я вот женился на Ольге Романовне, чтоб не работать. Она женщина состоятельная, сценарии пишет. Перехожу на ее иждивение. Возьмешь? (Это ко мне.)

Мне было очень неловко, другим, кажется, тоже.

Я потом упрекнула:

– Зачем ты так! Нехорошо, я у них первый раз в доме...

– А надоело! Сколько да сколько, он и не прочитал даже, а уже сколько!