Из дневников и рабочих тетрадей

«Тогда все объяснялось бы слишком просто и не объясняло бы ничего», – ответил он.

Сам он думал, что все гораздо сложнее.

Динамические силы русской революции не были исчерпаны Гражданской войной.

За словами «оппозиция» и «фракция» стояли живые люди.

Какими они были?

Как хочется представить их мучениками, героями и как легко злодеями.

Вот чем жил, чем мучился и о чем думал Ю. В. в 1962 году, не отмеченном ни особыми достижениями, ни особыми событиями.

Седьмого марта 1963 года в жизни Ю. В. произошло важное событие: из непостижимой дали пришло письмо человека (может быть, уже единственного на земле), который не только знал его отца, но и сражался на фронтах Гражданской войны рядом с Валентином Андреевичем.

Вот это письмо.

Уважаемый Юрий Валентинович!

С глубоким волнением прочитал я Вашу статью в «Литературной газете» от 23 февраля. А я-то (до этого), просматривая и читая Ваши статьи, и не подозревал, что Вы сын Валентина Андреевича. Его я знал с 1920 года, когда он был Членом Реввоенсовета Кавказского фронта (я в то время был сперва комиссаром 40-й Богучарской стрелковой дивизии, а затем помощником командующего Кавказской трудовой армией по политической части).

Частенько встречался я с Валентином Андреевичем в 30-х годах.

В своей статье Вы подняли очень важный вопрос. Да, наши историки действительно действуют еще очень медленно и, к сожалению, порой с оглядкой на те «путы», о которых Вы упоминаете.

Обращаюсь к Вам с просьбой: перешлите прилагаемое письмо Л. Славину. Прошу Вас об этом, полагая, что, если Вам и не известен его адрес, Вам не трудно узнать его. Кстати, прочтите мое письмо тов. Славину.

Если и Вы предполагаете писать подробнее о Валентине Андреевиче, тогда, быть может, и Вам следовало бы встретиться со мной.

Мой адрес: Москва, В-313, Ленинский проспект, д. 90, кв. 375: Ивану Яковлевичу Врачеву.

Я старый москвич, но превратился в «новосела» и у меня поэтому нет телефона.

С приветом. подпись (И. Врачев)

7 марта 1963 г.

Иван Яковлевич Врачев был членом партии с 1917 года, делегатом Первого Съезда Советов, членом Президиума ВЦИК, начальником Политуправления Туркестанского фронта, командующим Ферганской группой войск, помощником командующего Кавказской трудовой армией. В 1927 году его исключили из партии как троцкиста, репрессировали. Потом он воевал в Великую Отечественную, награжден орденами. Снова репрессирован и реабилитирован в 1956 году. Он просидел более двадцати лет, но отличался отменным здоровьем, ясностью духа и великолепной памятью. Иван Яковлевич – пожалуй, один из прототипов Павла Евграфовича в романе «Старик». Мысль эта, правда, никогда не приходила самому Ивану Яковлевичу в голову, впрочем, как и многим другим. Людям вообще свойственна странная слепота, они сами и их жизнь кажутся им совсем иной, нежели представляются постороннему.

Итак, пришло письмо и завязалась на всю оставшуюся жизнь (у одного короткую, у другого – длинную) дружба. Иван Яковлевич много помнил, много знал, был великолепным рассказчиком.

Под конец жизни он узнал и настоящую славу. О нем писали в «Огоньке», «Аргументах и фактах», снимало телевидение. Его возили по миру сама Ванесса Редгрейв[102] и ее брат Корвин.

Дело в том, что Иван Яковлевич был, пожалуй, последним и несгибаемым троцкистом. Одна из статей о нем так и называлась «Последний троцкист».

В жизни Иван Яковлевич был милейшим, мягким, деликатным человеком, красивым стариком.

Hо в одной маленькой, в клеенчатом переплете, записной книжке Ю. В. есть выписки, относящиеся к двадцатому году.