Я слушал до тех пор, пока Вильямсон не закончил диктовать полиции свои показания, потом быстро проверил свою комнату. Все документы до последнего, которые я собрал по делу моего дяди, исчезли. Позже я узнал, что в ту же ночь были украдены магнитофонные записи доктора Таппона из его кабинета на Харли-стрит.

Потом дошла очередь и до меня. К тому времени у меня уже голова шла кругом от диких мыслей, крутящихся в мозгу. Я тупо, автоматически рассказал полиции все, что мне было известно о событиях этого вечера, а известно мне было очень немногое. И все это время мне пришлось постоянно держать себя в руках. И все же, когда под конец полицейские попросили меня описать мою машину, я зашелся в истерическом хохоте и сказал им, что о машине как раз беспокоиться не стоит: первое, что я сделаю с утра, это поеду в Дильхэм и сам заберу ее...

Из глубины

Рукопись и письмо из архивов Титуса Кроу, попавшие к нему совершенно случайно из-за ошибки в работе почтовой службы

Глава 1

Раковина

Моя главная цель за то время, что мне осталось — а у меня есть причины полагать, что его может оказаться не так уж и много, — описать события, приведшие к моему теперешнему безвыходному положению. Тем самым я намерен оставить предостережение и обвинение против коварного вторжения кошмара, о котором никто раньше и не ведал. Я предвижу, что достоверность фактов, которые я сообщу, будет поставлена под сомнение, но в одном я уверен: если когда-нибудь все обстоятельства этого дела станут известны общественности, человек никогда больше не сможет претендовать на роль «повелителя своей судьбы»! Ибо он не повелитель

— и никогда им не был.

Я ловлю себя на том, что сомневаюсь в фундаментальных законах пространства и времени, в давно устоявшихся и общепринятых концепциях космогонии, наследственности и, прежде всего, антропологии. Да и в самом основополагающем принципе человеческого существования тоже. Начало этой истории казалось вполне безобидным. Я вспоминаю об этом, и...

Но будет лучше, если расскажу по порядку.

* * *

Несколько недель назад, в конце весны, авиапочтой мне прислали из Америки довольно крупную, необычную и особо привлекательную раковину. Ракушка, заботливо упакованная, чтобы не разбиться по дороге, по размеру была с два моих кулака, сложенных вместе. У нее было почти круглое устье приблизительно двух дюймов в диаметре, а ее красноватый оттенок и украшенный острыми шипами тугой завиток придавали ей сходство с каким-то огромным ядовитым насекомым. Конечно же, называя ракушку «привлекательной», я говорю как человек, однажды отыскавший во всех ракушках полный спектр красоты, представленной в Природе. Оглядываясь назад, я полагаю, что другие вполне могли бы счесть ее отталкивающей.

Мой доселе неизвестный благодетель указал адрес в Иннсмуте, прибрежном городке в американской Новой Англии, и написал коротенькое рекомендательное письмо. Вот оно:

Дорогой мистер Воллистер, прошу простить мое самонадеянное вторжение, но, прочитав ваши недавние статьи в «Океанах», я понял, что вы являетесь известным конхиологом[11]

 и морским биологом. Чтобы выразить вам мою высокую оценку вашей работы (я сам всегда интересовался конхиологией, но профессионально никогда ею не занимался), прикладываю к этому письму раковину из местных вод. Мне сказали, что эта раковина не характерна для вашего атлантического побережья, и, поскольку это особенно прекрасный экземпляр, я подумал, что вы были бы рады иметь такую. Если в вашей коллекции уже присутствует что-то подобное, прошу простить легкомысленный импульс, заставивший меня сделать этот подарок, и в любом случае принять раковину в знак моего восхищения.

Искренне ваш

Уильям П. Марш.

Сказать, что я обрадовался этому неожиданному подарку, значит ничего не сказать. Что же касается замечания мистера Марша об относительной редкости его раковины на моей стороне Атлантики, то оно тоже было немалым преуменьшением.