Из истории Боспора

Также весьма неполны наши сведения и об обломке из Болтышки[173]. Запись прежней его владелицы, Раевской, так описывает обстоятельства его находки: «Найдено в 1863 г. крестьянами в могиле, в поле, Киевской губ., Чигиринского уезда, в им. Болтышка, между лесами Куцовым и Нерубаем, где, по словам крестьян, были заметны следы толстых сгнивших брусьев, расположением своим обличавших устройство как бы погреба. Там же найдены были черепки на подобие чайных блюдечек, которые затерялись. Могила находится в крестьянской даче и теперь окончательно раскопана»[174]

.

Ценным для нас здесь является указание на деревянное сооружение в погребении: нет сомнений, что мы имеем дело с типичным скифским погребением. К сожалению, об инвентаре его мы ничего не знаем, кроме невразумительного упоминания о «черепках на подобие чайных блюдечек». О времени и локализации сосуда, которому принадлежало это горло, речь была выше.

Из местного, а не греческого погребения происходит и третий упомянутый нами памятник — сохранившаяся почти полностью, хотя и склеенная, «родосско-милетская» ваза. Курган на «Темир-горе» близ Керчи, в котором была найдена эта ваза, содержал ряд разновременных погребений; в ряде мест кургана оказались «кострища» с остатками тризны.

Интересующее нас погребение описано в отчете недостаточно подробно и ясно[175]. Оно было расположено под грудой камней, с северной Стороны кургана; в нем лежал человеческий костяк, окруженный вещами. Эти вещи — упомянутая нами «родосско-милетская» ваза[176]

той же группы и того же периода, что и остальные рассматривавшиеся нами в данном исследовании, и мелкие украшения — бронзовый стерженек в золотой обкладке и ряд костяных изделий (шесть трубочек, восемь пуговок и цилиндриков, резное украшение); из них наиболее интересны обломки резного украшения в «скифском зверином стиле»[177].

Вместе с фрагментами новочеркасским и криворожским, это и все, что дошло до нас из найденных в области северного Причерноморья греческих изделий интересующего нас периода. Численно материал очень невелик; но он дает все же возможность сделать некоторые обобщения.

Из перечисленных находок три происходят из типичных погребений туземного населения северного Причерноморья и одна (черепки от нескольких сосудов) — из поселения, тоже туземного. Думаю, что мы в праве предположить аналогичное происхождение и для фрагмента Новочеркасского музея, только таким образом могущего оказаться в отдаленном Хоперском округе. Итак, мы видим, что в то время, когда из колоний северного Причерноморья существовало одно только поселение на острове Березани, в область северного Причерноморья, при этом в различные районы его, уже проникают привозные греческие вещи. Весь этот греческий импорт, во всяком случае весь, нам известный, совершенно однороден: это дорогие художественные изделия, представляющие, в полном смысле слова, предметы роскоши, а не предметы повседневного обихода. Характерные для местных погребений более позднего времени греческие амфоры с вином и маслом, также привозная посуда более простых, утилитарных типов здесь отсутствуют совершенно.

Характер инвентаря содержащих эти изделия погребений свидетельствует о том, что в них хоронили представителей состоятельного слоя местного общества. В то же время впечатление они производят гораздо более скромное, чем погребения верхушки местного общества в более позднее время. Нет высоких курганов с монументальными сооружениями, нет многочисленных разнородных предметов: вещей немного, курганные насыпи невысоки, могилы невелики. Очевидно, в это время верхушка туземного общества еще не была так богата, как после, при дальнейшем развитии греческой торговли.

Каким образом попадал в среду туземного населения северного Причерноморья этот ранний греческий импорт? Едва ли через колонии. Если для района Болтышки или Немировского городища мы и могли бы допустить импорт греческих изделий при посредстве греческих колоний, а именно при посредстве поселения на Березани, то из колоний области Боспора ни одна не существовала, по-видимому, в то время, которому принадлежат фрагмент Новочеркасского музея или ваза из Темир-горы. Естественнее предположить другое, а именно, что такие изделия завозились в Причерноморье греками еще до того, как покрылась сетью колоний приморская полоса этой области. Это, конечно, еще не была регулярная, организованная торговля, а лишь отдельные наезды, может быть, наезды рекогносцировочного характера — такие же, как путешествия фокейцев, о которых рассказывает Геродот[178]. Такая торговля, при которой находили сбыт греческие художественные изделия и вместе с тем выяснялась, очевидно, и возможность получать необходимые Греции товары северного Причерноморья, как раз и могла подготовить почву для основания новых колоний, при существовании которых эксплуатация данной области могла стать более организованной и регулярной.