Из истории эстетики и общественной мысли (Джамбаттиста Вико, Собрание сочинений в трех томах, Том 2)

Сопоставления и анализ часто бывают у Вико искусственны, фантастичны, но основное содержание его метода чрезвычайно просто и убедительно. Уже из немногих приведенных нами примеров совершенно ясно, почему Маркс так высоко ценил "Новую науку". В XIX веке Гладстон еще рассматривал гомеровскую Грецию сквозь очки лицемерного буржуазного либерализма. Нравственность, любовь к отечеству, монархический принцип - все это было и в Греции. Буржуазные писатели XIX века, при всей своей основательности, не могли освободиться от тщеславия наций и тщеславия ученых: гражданскую историю, мифы и понятия древних народов они толковали в духе современной цивилизации, упуская из виду, что слова остаются, но содержание их совершенно меняется. Вот почему, несмотря на огромный прогресс исторической науки, книга Вико до сих пор производит освежающее впечатление. Высокое и низкое, красивое и безобразное, доблесть и ничтожество, одиночество мудреца и косность толпы - все эти популярные абстракции получают у него настолько глубокое, реалистическое освещение, что история человеческого сознания сразу оживает во всем ее своеобразии.

В конце XIX века началась критика либеральной манеры писать историю. Буржуазная литература этой эпохи уже сомневается в применимости общих, нейтральных принципов права и гуманности ко всем историческим периодам. Появилась модная фраза о морали господ - красивых, мужественных и жестоких. На первый взгляд может показаться, что учение Вико предвосхищает реакционную филологию Ницше. Автор "Новой науки" доказывает, что мудрость, красота и благородство были когдато однозначны с могуществом и сословной чистотой. Он презрительно отзывается о первоначальной общности имуществ, в которой жили люди до утверждения "суверенной Собственности на Поля". Он отвергает мнение Макиавелли о высоких достоинствах римского плебса как преувеличенное. И все же основная тенденция "Новой науки" не имеет никакого сходства с прославлением сильных. "Генеалогия морали" Ницше - жалкая дилетантская игрушка по сравнению с историческим анализом Вико.

"В одном письме, написанном весной 1882 г., Маркс в самых резких выражениях отзывается о полном искажении первобытной эпохи в вагнеровском тексте "Нибелунгов". "Слыхано ли было когданибудь, чтобы брат обнимал сестру как супругу?" По поводу этих вагнеровских "богов сладострастия", которые совсем по-современному придают своим любовным похождениям большую пикантность некоторой дозой кровосмесительства, Маркс замечает: "В первобытную эпоху сестра была женой, u это было нравственно"23. Так пишет Энгельс в "Происхождении семьи, частной собственности и государства". Ницше делает ошибку, совершенно аналогичную ошибке Вагнера. Посредством филологического анализа он открывает первоначальное значение понятий "добрый", "благородный", "прекрасный", которые выражали только принадлежность к касте господ. И вместе с тем он сохраняет современное эстетическое или моральное содержание этих понятий, подобно тому как Вагнер превращает первобытное половое общение между братом и сестрой в современное кровосмешение. Этот реакционный модернизм, оставляя в силе узость буржуазного кругозора, только заменяет моральную ограниченность извращенной и циничной. Но историческое понимание прошлого от этого ничего не выигрывает.

"Благочестивые сильные люди" Вико не имеют ничего общего с красивыми и жестокими варварами Ницше. Эти последние - такая же фикция, как добродушные Робинзоны прежней историографии. Вико не отрицает того, что в древнейшем понимании благородные были красивы и мудры, а плебеи - уродливы и глупы. По его убеждению, эти понятия вовсе не имели еще современного широкого общечеловеческого смысла, выработанного только позднейшей цивилизацией. Более того -- гениальное демократическое чутье, которое сказывается в "Новой науке" на каждом шагу, помогает Вико заметить, что развитие подлинной человечности приходит не сверху, а снизу. Какая колоссальная разница между сословным представлением о превосходстве одного человека над другим (гражданская красота) и современным чувством прекрасного, умением беспристрастно оценивать красоту человеческих форм! Это уже совершенно иное чувство, подобно тому как современное понятие о нравственной доброте весьма отличается от варварской доброты феодальных времен (добрый меч, добрый молодец), а научная философия - от фантастической мудрости отцов.