Из книги «Тайна стоимости Карла Маркса» (журнальный вариант)

«К своему весьма «приятному» удивлению обнаружил сегодня утром у себя на груди два новых «почтенных» фурункула (уже прошлой ночью я не мог уснуть). Спроси у Гумперта, что мне делать. Железа я не хочу теперь принимать, поскольку у меня и без того приливы крови к голове. К Аллену мне тоже не хотелось бы обращаться, так как я более всего боюсь возобновлять серьёзное лечение, которое в данное время помешало бы мне в моей работе, а ведь должен же я, наконец, её закончить.»

Не совсем понятно нежелание «возобновлять серьёзное лечение». Где и когда таковое мешало работе, а отсутствие его — способствовало? Так или иначе, Маркс согласен лечиться только по переписке (Гумперт — домашний врач и друг Энгельса).

«…Вопреки тому, что мне говорили по поводу моего здорового вида, я всё время чувствовал какое-то недомогание…»

Я болен, болен, болен…

«… и то большое усилие, которое мне приходилось делать при разработке сравнительно более трудных тем, также, по-видимому, было связано с этим чувством неадекватности. Извини меня за этот спинозистский термин» (30:327)

Так устанавливается прямая зависимость скорости написания «Капитала» от фурункулов. Во всяком случае писалось Марксу нелегко.

«К моему далеко не приятному удивлению, оказалось, что у меня не фурункул, а скорее злокачественный карбункул, бесстыдно развивающийся у самого пениса. Так что пришлось почти 10 дней большей частью пролежать в кровати — и это в такую жару! Рана быстро залечивается…» (30:344).

Впрочем, несмотря на тяжесть болезни, тут же о всяких домашних делах (не забудь отправить Лауре цепочку), о «шлезвиг-гольштейнской истории», о публике (Маркс находится на английском курорте Рамсгет). Как видно, переполоха не было. К тому же этот «злокачественный» — то ли ещё развивается, то ли уже залечивается: стоит ли обращать внимание на такие мелочи?!

Тут из игры выходит Лассаль. Маркс снова здоров. Во всяком случае жалоб нет. Вплоть до 2 декабря, когда:

«Я в ужасе: снова чувствую на правом бедре начинающийся карбункул. Аллен об этом ничего не знает, так как с некоторого времени я лечился сам» (31:29).

На сей раз уже по одному симптому чувствуется, что это будет не фурункул, а карбункул. Для Маркса различие между ними имело, по-видимому, какое-то важное, почти решающее значение, ибо позже Кугельману было заявлено напрямик: «Я был болен карбункулами, не фурункулами» (31:433).

Однако это про другую серию — 1866 г.

Чтобы по достоинству оценить поведение Маркса в этот период, вспомним, что в феврале 1865 г. лицо, финансировавшее «Капитал», высказалось довольно категорически:

«…действуй теперь быстро. Время теперь для книги очень благоприятное, и наши имена опять пользуются у публики почётом. Ты знаешь, как в Германии принято затягивать с печатаньем. Итак, не упускай момента, — это может повести к колоссальной разнице в смысле воздействия» (31:48).

В то самое время Маркс начинал свою славную деятельность во «временном подкомитете» Интернационала, превращая его в Постоянный комитет, а также совершая и иные превращения (с Уставом, Манифестом и проч.). Наконец, разворачивалась интрига вокруг Всеобщего германского рабочего союза (ВГРС), оставшегося без Лассаля. В интриге были задействованы Клингс и Зибель, с одной стороны, Либкнехт — с другой, графиня Гацфельдт — с третьей (последняя не знала, что Маркс пытается её «использовать» против Б. Беккера).

И на этом историческом фоне необходимо было быстрее закончить «книгу», работа над которой затянулась, опрокинув все прежние сроки.