Из морга в дурдом и обратно

Дверь, ведущая из отделения наружу, тоже была «психиатрической» — с откидным окошком, запертым на большой шпингалет, и дополнительным замком, отпираемым универсальным четырехгранным металлическим «ключом-ручкой». Подобные замки можно увидеть в поездах. У всего персонала есть ключ от всех дверей, а у больных его нет. На ночь отделение запирается и на обычный замок, ключ от которого хранится у постовой медсестры.

Пост в отделении находился за деревянной загородкой и оттого немного напомнил Данилову барную стойку. Сидевшая на посту медсестра скользнула по Данилову взглядом и продолжила свое дело — проверку листов назначений. Данилов пошел дальше. Он помнил, что дверь его палаты находится напротив процедурного кабинета, но номера ее не знал и оттого удивился про себя прикольному совпадению — на двери красовалась трафаретная цифра «6», нанесенная коричневой краской. Совсем как у Чехова, только сосед не такой колоритный, как чеховские герои. Впрочем, может, еще проявит себя…

Вид из окна палаты сквозь внутреннюю, запертую на висячий замок железную решетку не порадовал — кусок бетонной ограды, угол соседнего корпуса, одноэтажное кирпичное здание (морг, что ли?), к которому сбоку прилепилась помойка — десять металлических контейнеров в два нестройных ряда. Помойка сулила много шума по утрам, или когда там у них принято заменять полные контейнеры пустыми?

Постояв с минуту у окна, Данилов улегся на свое место поверх одеяла. «Надо будет попросить у Елены детективов, — подумал он. — Или записаться в больничную библиотеку. Здесь же должна быть библиотека. Впрочем, ходить туда будет можно лишь тогда, когда разрешат прогулки… Так что придется обратиться к Елене. А то тут от скуки с ума сойдешь. Хотя нет, с таким соседом, как Юра, не заскучаешь. К сожалению…»

Подумал о том, как бы на пустующие койки не положили кого похуже Юры, и за неимением дерева под рукой (тянуться до подоконника не хотелось) костяшками пальцев несильно постучал себя по голове, немного удивившись неожиданной чистоте звука.

В этот момент дверь открылась — пришел Юра.

— Что-то я тебя на обеде не видел, — сказал он, забираясь под одеяло.

— Да я только чаю выпил и ушел, — ответил Данилов. — Аппетита нет.

— Появится, — обнадежил Юра и заворочался, поудобнее устраивая голову на подушке.

Едва он затих, как дверь снова открылась и женский голос позвал:

— Спиридонов!

— Я-а! — не сразу откликнулся Юра.

— Выходи, сколько тебя ждать!

Поминая чью-то мать, Юра поднялся и вышел — не то на процедуры, не то на обследование. Данилов недолго скучал в одиночестве — минут через пять к нему пришла врач.

— Если вы еще не знаете, то меня зовут Тамара Александровна, — проинформировала она. — Я буду вами заниматься.

Села на Юрину койку, закинула ногу на ногу и занялась Даниловым.

Данилову палатный врач не понравилась, что называется, с первого взгляда. Если во время профессорского обхода она держалась нейтрально-отстраненно, то сейчас, при беседе с глазу на глаз, ее манера общения стала снисходительно-покровительственной.

В анамнезе Тамара Александровна копаться не стала (хоть на том спасибо — повторения ночного «допроса» Данилов не выдержал бы). Осмотром тоже пренебрегла — хватило того, что при профессоре измерила давление и прослушала легкие. Чуть медленнее, чем во время недавнего обхода, пролистала историю болезни, осведомилась насчет непереносимости препаратов и заявила:

— Ну, что же, Владимир… Александрович, начнем вас лечить. Человек вы молодой, трудоспособного возраста, поэтому к лечению, я надеюсь, отнесетесь ответственно. Здоровье — это ведь как бизнес, сколько в него вложишь, столько и отдачи получишь.

Намек «неплохо было бы и раскошелиться» был прозрачен до невозможности, но Данилов предпочел пропустить его мимо ушей.

— А на сколько вы планируете задержать меня здесь? — спросил он.

— Ну вы же доктор… — укоризненно протянула Безменцева, склонив голову набок и окидывая Данилова оценивающим взглядом, словно прикидывая, сколько с него можно получить и чего от него стоит ожидать, — должны понимать, что такие вопросы с кондачка не решаются… Существуют сроки. Попытка суицида — это ведь не насморк.

— Да не было, если разобраться, никакой попытки! — возразил Данилов. — Была депрессия, но я имел на нее право…

— Я понимаю. — Безменцева встала, давая понять, что разговор окончен. — Осваивайтесь, я назначу вам лечение. Не забывайте, что у нас режим. Нельзя выходить из отделения, первую неделю нет свиданий, а дальше — посмотрим, мобильные телефоны, острые предметы… да что я вам объясняю, вы же год ходили на кафедру психиатрии.

— А как можно позвонить домой?

— Ну-у… — протянула Безменцева. — Можете попросить вечером постовую сестру. Я предупрежу, чтобы вам разрешили. Только недолго, ладно?

— Договорились.

— Прекрасно.

Безменцева ушла.

«Влип так влип», — подумал Данилов.