Из мрака

Англичанка брезгливо встряхнула рукой, и Дина почувствовала, как под ногой хрустнула полуистлевшая кость.

Внезапно свет фонаря испуганно метнулся, погас, и Дина ощутила на уровне пояса прикосновение мягкой шелковистой причёски. Англичанка крикнула откуда-то снизу:

— Стоп! Ни с места… Я оборвалась куда-то.

Тотчас опять вспыхнул бледный, блуждающий свет фонаря. Дина, осторожно ступая, подобрав платье, сползла к англичанке, стала рядом. Обрыв, вернее, обрывистая ступень доходила им до пояса, гранитная, твёрдая, с гладко отполированным закруглённым гребнем. Очевидно, подпочвенные воды стекают сюда весною. Они отполировали русло этого маленького водопада.

Англичанка повернула к Дине занавешенное тенью лицо. Прошептала страшным, сорвавшимся шёпотом:

— Мы через эту ступень… не проходили. Вы… понимаете?

Тотчас вскарабкалась вверх, на уступ, бросилась назад, быстро смазывая светом нависшие своды, крикнула с трудом поспевавшей за нею спутнице:

— Vogue la galére! Кажется, здесь. Кажется, эта расщелина?..

И, когда через четверть часа, обессиленные, еле волоча отяжелевшие ноги, остановились перед сплошной гранитной стеной, запиравшей ход наглухо, Дина беспомощно упала на прикрытую глиной кучу мелкой каменной осыпи.

Англичанка закричала отчаянно:

— Алло, алло! Помогите!

И будто придавила уши тотчас за криком раздувшаяся тишина. Дина нашла в себе силы приподняться, ободряюще положила руку на плечо обезумевшей англичанке, сказала:

— Успокойтесь, миссис Джексон, успокойтесь, умоляю вас. Нас будут искать, нас найдут…

Англичанка в бешенстве вырвала плечо из-под руки, положила на камень фонарь, обеими маленькими сильными руками схватила увесистый гранитный обломок, застучала им в стену, закричала отчаянно, с визгом.

И темнота тяжело сжёвывала и стуки, и крик.

Потом в стороне входа странно дрогнул воздух, хряснуло в потолке, будто сдвинулась и осела тяжёлая, страшно тяжёлая масса, сверху посыпалась на голову мелкая осыпь, и, коротко звякнув, погас раздавленный фонарь…

И было долго темно и тихо. И Дина успела довести до сознания мысль, что осталась жива, что случился обвал, что минуты, быть может, осталось прожить, что придётся испытать муки замурованной, задохнуться. И внезапно обострившимся слухом, рядом, тут, в темноте, уловила шёпот… нет, не шёпот, а свистящий, сдавленный злостью, змеиный шип:

— Как я вас ненавижу, как ненавижу, не-на-ви-жу!..

VI

Снова прошипел рядом придушенный голос:

— Как я вас ненавижу, как…

Темнота застала врасплох. Перед глазами, где-то изнутри, метались причудливые светящиеся фигуры и образы.

Мутное сонное чувство, что не покидало Дину с утра, ещё тяжелее придавило сознание.

Не вздрогнула, даже ощутив на плече, около шеи, прикосновение дрожащей холодной руки. Англичанка шептала, задыхаясь, чуть слышно, будто рядом подслушивал кто-то.

— Я ненавижу вас… Не прикидывайтесь наивной, святоша. Мы умрём обе, мы задохнемся. La force est jouée. Я так рада, я буду слышать, как вы умираете. Жаль, разбился фонарь… Ненавижу вас.

Острое изумление привело в себя Дину. Спросила, не чувствуя ужаса, со спокойным почти любопытством:

— Меня? Но… что я вам сделала?

На минуту шёпот замолк. Цепкие пальцы, вздрагивая, сильнее впились в плечо Дины. Наконец опять просвистел в темноте по-змеиному над самым ухом:

— Она… она спрашивает, что сделала мне? Отняла того, в ком долгими годами мучений я выносила всю свою жизнь, всё своё счастье. Отняла человека, мизинца которого не стоит сама со своей святостью, со своими совиными глазами. И теперь спрашивает, что сделала?.. Посмейте теперь, перед лицом смерти, отрицать, что вы не увлекали Джима сознательно?

— Но, миссис, какого Джима?

В голове Дины сверкнула догадка: миллионерша помешалась от ужаса. Дина испуганно отшатнулась, повторила, пытаясь собрать вспугнутые мысли, освободить от странной давящей апатии, что с утра вязала её тело:

— Но, миссис Джексон, Бога ради, успокойтесь!

В темноте было слышно, как выпрямилась англичанка, как под порывистым шагом хрустнул гравий. Крикнула полным голосом злобно и резко:

— Bouche close! Не Джексон, а… Абхадар-Синг! Теперь знаете, что вы мне сделали?

Давно забытое имя не сразу проникло в сознание. Ярко потом озарило далёкую картину: дверь кабинета с вырванным замком, бумаги, разбросанные на огромном письменном столе, сгорбленная, трясущаяся от рыданий фигура отца на диване.

Да, это имя знакомо Дине. Отец не раз говорил, что женщина с этим именем вдохновляла компанию, ведущую его к гибели. Но что сделала она, Дина, этой красавице, собственнице колоссального богатства? Ей не пришлось даже встретиться с этой женщиной в Индии.

Дрогнувшим голосом, но настойчиво, без злобы повторила вопрос:

— Я слышала про вас, но не знаю… Я не знаю, что мы вам сделали?