Из огня да в полымя

Тот исчез за спинами остальных. Я только теперь обратила внимание, что почти все заключенные были пожилого возраста, молодых не было вообще. Лет сорока – тридцати пяти я увидела всего несколько человек… Остальным явно за пятьдесят…

«Странно, – подумала я. – Вот уж не предполагала, что лагеря у нас теперь специализируются по возрастам… А где же, кстати, обитатели остальных бараков? Заключенных здесь должно быть гораздо больше…»

Жаркая мгновенная мысль пронеслась у меня в голове и обожгла сознание:

«Неужели сгорели? Не может быть!..»

– Гиря, – спросила я, – почему народу так мало? Где остальные?

– Все здесь, – ответил он. – Этот лагерь закрывать должны были, а нас переводить по другим зонам. Они уже два года к консервации готовятся…

– Сколько же вас? – спросила я.

– Пятьдесят четыре человека, – ответил Гиря. – Все на месте…

Между тем на улице образовалась небольшая толпа в телогрейках и шапках-ушанках. Гирю все слушались беспрекословно…

Я поняла, что совершенно точно выделила из множества этих людей неформального лидера. И сумела с ним договориться. Впрочем, сама ситуация мне помогала. Лидер – всегда человек умный. И Гиря, как умный человек, и без меня прекрасно понял, что выхода у них нет. А тут я, невесть откуда свалившийся на него союзник… Стоит ли разбираться – откуда и зачем? Будет время, тогда разберемся! Если живы останемся… Люди, попавшие в критическую ситуацию, любому союзнику рады…

Мы стояли в небольшом дворике, укрываясь от огня и от наблюдателей-охранников, расположившихся вдоль колючей проволоки… Гиря влез на кучу ржавых радиаторов парового отопления и стал очень высоким. Он возвышался над толпой заключенных, словно памятник Маяковскому на площади перед Концертным залом имени Чайковского…

– Мужики! – крикнул Гиря, перекрывая говор толпы. – Жить хотите?

– Нет, умник! – крикнул в ответ пожилой зек с густой бородой и в толстых роговых очках. – Мы сгореть хотим заживо, как Жанна д'Арк!

Я удивилась. Тот, кто кричал, производил впечатление интеллигентного человека. Внешне, по крайней мере, он вовсе не был похож на преступника…

– Вот! – Гиря ткнул пальцем в меня, не обращая внимания на выкрик человека с бородой, которого я сразу же окрестила Профессором, до того он был похож на одного из моих преподавателей. – Вот девчонка! Она моложе многих из вас раза в два, однако панике не поддалась. Наверное, она смотрит на вас, как на сброд всякий… Да вы сброд и есть… Тьфу! Смотреть на вас противно… Так вот она, в отличие от всех вас, не только хочет отсюда ноги сделать, она еще и думает!

– Откуда она взялась? – крикнул кто-то. – Утка подсадная…

– Я сама под статьей! – заорала я, пытаясь кричать погромче, чтобы меня слышали все. – Меня Кузин сегодня в карцер посадил… Решайте! Здесь сидеть – сгорим! В ворота ломиться – постреляют на колючке! Одна дорога – в лес! Там можно пройти…

– В лес – это уголовное правонарушение, которое будет квалифицировано как побег, – возразил Профессор. – Мне, например, всего два-три года осталось, зачем мне еще пятерик на себя вешать…

Гул голосов после его реплики прозвучал очень одобрительно…

– Кто это? – спросила я Гирю, спрыгнувшего с радиаторов. – Он не похож на уголовника…

– Политический, – буркнул тот. – Он к власти рвался… Повесили на него в свое время ограбление сберкассы, вот и попал к нам в зону. Теперь здесь права качать пробует…

– Нужно послать к Кузину кого-нибудь, – продолжал Профессор. – Пообещать, что ни один из нас шага в сторону не сделает, когда из ворот выйдет… Пусть везут в другую зону… Кто пойдет? Может, ты, Гиря?

Тот усмехнулся:

– Нет, уж, спасибо! Я под пули лезть вовсе не хочу…

Гиря пошарил глазами по толпе вокруг себя…

– Вот! – воскликнул он. – Дохляк пойдет… Его они не тронут – свой все-таки…

Толпа вновь одобрительно гудела.

Охранник, который все время стоял возле меня, понял, что сопротивляться воле большинства бессмысленно. Он только крепко вцепился в автомат и сказал, с надеждой глядя на меня:

– Я без оружия не пойду. Меня сразу – под трибунал, за потерю личного оружия. Меня Кузин своими руками расстреляет.

– Ладно, – сказал Гиря. – Пойдешь с оружием…

Он отобрал у меня автомат, отстегнул магазин, сунул в карман телогрейки и только после этого протянул разряженный автомат охраннику.

– На свое оружие, – сказал он при этом. – Объяснишь Кузину, что мы требуем… Нет, скажи – просим нас эвакуировать отсюда куда угодно. Обещаем не разбегаться и вести себя как примерные мальчики – тихо и скромно… Если в нас не станут стрелять…

– Это бесполезно, – перебила я его. – Я же говорила тебе – Кузин расстреляет каждого, кто попытается выйти из лагеря. Он нам братскую могилу здесь устроил… Осталось закопать только…

– Ты же видишь, не верят тебе, – ответил мне Гиря. – Пусть убедятся…

Я не поняла его фразы. Он, видимо, очень хорошо знал этого подлеца Кузина, знал, чего от того можно ждать… Знал лучше меня…

Я хлопнула туберкулезного охранника по плечу и уверенным тоном сказала:

– Раз решил, иди! Помни только, о чем я тебя предупредила… Держись поближе к лесу. И если начнется пальба – ныряй в елки…