Из Орловской губернии

— Да вотъ какъ, примромъ сказать! Старики, сердовый народъ, сойдутся, ни на одномъ не увидишь, бывало, сюртука, что теперь пошли: вс въ кафтанчикахъ, кушачкомъ такъ подпоясаны, а сверху свитка надта; сапоги простые, большіе; а зимою въ полушубкахъ; пуговки серебряныя, а сверху шуба лисья, на ноги кеньги… не продрогнешь!.. На голов треушокъ…

— Лтомъ носили треушки?

— Лтомъ старики тогда поярковыя шляпы носили; шляпа-то сама была небольшая, а крылья были обширныя; отъ солнца, отъ дождя и хорошо!

— Молодые не такъ ходили?

— Молодые не такъ! Выйдетъ, бываю, молодчикъ, — на немъ кафтанчикъ лучшаго сукна; кафтанчикъ съ валиками, сорокъ-восемь валовъ назади, не то что нынче складки… подпояшется кушачкомъ шелковымъ, кушачокъ-то сложитъ складку — то въ четверть, а то и больше; сапожки наднетъ козловые, каблуки блою бумагою строченые, носы острые, длинные… на головку накинетъ колпачокъ [7]; а колпаки были высокіе — вершка въ четыре, отороченные бархаткой; а какой щеголекъ повяжетъ на колпачокъ ленту разноцвтную, а то еще и дв, да и пойдетъ мимо красныхъ двушекъ!..

— Къ двушкамъ можно было подойти поговорить съ ними?

— Ни, ни! Какъ можно!

— Какъ же онъ пройдетъ мимо красныхъ двушекъ? гд же можно было пройдти мимо двушекъ?

— Какъ гд? на улиц!

— Зачмъ же двушки выходили на улицу?

— Невститься, другъ, невститься!

— Какъ это невститься?

— Какъ невститься-то? Да это длалось просто; а кто и теперь живетъ по старому, такъ и теперь еще невстятся: въ праздникъ посл обда вынесутъ за ворота стулъ, поставятъ отъ калитки аршина на два; выйдетъ двушка, разряженная что ни на есть въ лучшее платье, сядетъ на то стуло, да и станетъ пощелкивать кедровые оршки, а то и просто подсолнушки… А молодцы по улиц похаживаютъ, да невстъ себ выглядываютъ… Только въ старыя времена куда не въ примръ лучше было!..

— Отчего же?

— Оттого лучше, что все было по старому, какъ я теб, другъ, говорилъ; а теперь что?!

— Какъ же по старому?

— По старому двушка наднетъ, бывало, рубашку тамбурную, какъ только можно лучше; наднетъ юбку золотой парчи, да юбка-то обложена позументомъ хорошимъ или газомъ; на головк у ней платочекъ, весь шитый золотомъ; жемчугъ [8] во всю шею, въ ушахъ серьги большія — по полуфунту (?) бывали… Да какъ наблится, нарумянится — просто молодцамъ сухота!.. А теперь — что ужь и говорить!..

— Чмъ же теперь-то хуже?

— Какъ, другъ, чмъ? Теперь какъ одваются двки? Глянуть срамно! А около тхъ двокъ парни-то вс оборвыши, такъ и лебезятъ, такъ и лебезятъ!.. А въ старые годы — ни, ни!.. Пройдетъ парень мимо двушекъ, отвситъ поклонъ, да и полно, а заговорить и не помысли!…

— И зимой въ однхъ рубашкахъ двушки за воротами сидли, невстились?

— Нтъ, какъ можно! Только зимой больше на рку ходили, блье стирали, блье мыть.

— Какъ? и богатыя?

— Да, и богатыя; только вдь это одинъ примръ былъ: пойдутъ, бывало, какъ и въ самомъ дл хозяйки хорошія, работницы; пойдутъ блье мыть, а какое ужь такъ мытье? просто, одно слово, только слава, что работа, а другая путемъ и рубашки не намочитъ!.. Двки пойдутъ на рчку, а парни за ними!..

— Ну, а на хороводахъ, скажи пожалуйста, двушки съ парнями сходились вдь и тогда?

— На какихъ хороводахъ? Это, можетъ быть, ты хочешь сказать про корогоды?

— Да, про корогоды.

— Корогоды — это, по нашему, танки водить.

— Такъ какъ же сперва у васъ танки водили: одн двушки или вмст съ молодцами?

— Это только теперь стали водить танки и парни и двки вмст, а прежде одн только двушки; а парни только вокругъ похаживали… Прежде и благочестія-то было больше!..

— Отчего-же?

— А Богъ-знаетъ! Антихристъ, что ли, скоро народится, народился ли ужь онъ, окаянный, — кто про то знаетъ?

— Сперва то, другъ, и въ Бога больше врили, и въ церковь чаще хаживали! На крещенье, на преполовенье, на Спаса, посл водоосвященія на іордани, вс, кто во всемъ плать, а кто и разднется до-нага, да и въ рку!.. На святой недл вс сходятъ на колокольню, на колокольн-то труба не толченая! Всякому хочется хоть три разочка въ колоколъ ударить, оттого цлый годъ здравъ будешь! А чтобъ на Святой хоть одну церковную службу пропустить — бда! Застанутъ на постел — всего водой зальютъ: ушатовъ двадцать, тридцать на тебя выльютъ… не опаздывай!..

— Вдь такъ можно и простудиться.

— Отъ этого, другъ, простудиться нельзя: для того, что все это длаюсь не во зло, а во тлесное и душевное здравіе!

— Старухи хаживали на улицу?

— Зачмъ старухамъ на улицу!

— Такъ-таки изъ дому никуда и не выходили?

— Какъ изъ дому не выходить, выходили; старухи наши ходили въ косыхъ кокошникахъ: накроетъ кокошничекъ кисейнымъ покрываломъ, наднетъ шубку шелковую или китайчатую, смотря по достаткамъ, возьметъ въ руки палочку, да и пойдетъ, куда ей тамъ надобно: въ церковь ли Божію, въ гости ли къ кому!..

Орелъ, 18 апрля.